Только тогда, когда Туч разглядел, что взрослые уложились, он развёл небольшой огонёк (чтобы он был неприметен – скрыл его с одной стороны рюкзаком, размером чуть ли не большим, чем сам Туч) и подогрел жидкую похлёбку из ягод, закусив сладкой лепёшкой.
За необычностью дня, никто из домовых не смог уснуть тут же: ни пятёрка храбрых добровольцев, ни одинокий, отважный Туч, слушающий перекличку ночных животных. Уже поднялась полная луна, холодным серебром опуская свет на Зелёный край, но и поздние отсветы севшего солнца, ещё не стёрлись с неба. Лиловым, тяжёлым светом закатившегося светила, они отражались от массы набиравших силу грозовых туч, смыкающих свои объятия над безмятежностью мира. Высокие стволы деревьев заслоняли собой темнеющую под грозовыми тучами гору, но другая бесформенная громада, молчаливой тенью придвинувшаяся к самому берегу, угрюмо повисла над мыслями домовых. Грядущее утро обещало сырость и холод.
*******
– Ооой-ёй, – Торопунь сжался калачиком под двумя одеялами и всё равно бока его лизал влажный холод.
– Бррр, – вторил ему озябший Бородач, покрывшейся гусиной кожей.
– Надо развести костёр и подогреть чай, иначе простынем до самых косточек, – поднялся из-под насквозь мокрого одеяла Ясень.
– Давно пора, – как обычно пробурчал Бурчун и принялся готовить чай.
– Эх, сейчас бы блинчиков, что моя Душенька готовит! – мечтательно протянул Толсторук, стряхивая с себя холодное, липкое одеяло.
– Блинчики ещё не скоро мы увидим, – всё так же продолжал бубнить Бурчун.
– Не зги не видно! Это что такое? – промолвил Торопунь, выбравшейся из под влажной горы одеял.
– Туман… – оглядываясь по сторонам ответил Ясень, – тяжёлый, очень мокрый туман.
– То-то я думаю, что меня корова замёрзшая языком лижет, а это одеяла все насквозь из-за тумана промокли! – воскликнул Торопунь, смешно топчась и размахивая руками. Он не мог спокойно находиться на одном месте, потому часто попадал в конфузные ситуации, становившиеся неизбежным следствием его торопливости.
Чтобы отогреть заиндевевшие косточки, домовые принялись разминаться, потягиваться каждый на свой лад. Бурчун так сильно стучал зубами, что могло показаться, будто бьёт в барабанные палочки целый солдатский полк. Бородач принялся выжимать свою необычайно густую бороду, выгоняя целые водопады скопившейся воды.
– А где Капитан? – неожиданно спросил Торопунь, крепко сжав зубы, чтобы перестать стучать ими.
Домовые начали озираться по сторонам и кликать:
– Капитан! Капитан Гром!
– Капита-а-ан! – зычно протянул Бородач, сложив рупором руки перед собой.
– Я тут! – послышался приглушённый голос.
– Где?
– В вашем устройстве… сумке!
Толсторук подбежал к корзине, которую соорудил Хмурь (может вам покажется странным, что Хмурь не последовал вместе со всеми, но он сам решил остаться, чтобы спасти и попытаться отремонтировать судно Капитана Грома). Немного повозившись с крышкой, не хотевшей даваться в пухлые пальцы домового, Толсторук заглянул внутрь. Из-за темноты только успевшего зевнуть раннего утра и опустившегося тумана – увидеть ему ничего не удалось, но Капитан подтвердил своё присутствие возгласом.
– Я рррешил тут спрррятаться, кккогда ночью подддошёл ттуман, иначе бы размок весь, а кккорррзина защищает меня. Добротттно сссделана. Одддеяла намокли. Но всё ррравно холодно.
Смертельно опасный для Капитана туман, липкой массой опустившийся на походный лагерь домовых, был занесён солёным ветром с океана ещё ночью. Осязаемой стеной он встал от самого берега, остановившись на опушке леса. Проникнуть дальше в глубь ему не дали деревья, ветками в клочья разрывая его млечное полотно.
– Костёр уже разгорается! – крикнул Ясень, подбрасывая трескучие, отсыревшие дрова в топку, давая разыграться горячему пламени в полную силу.
– Капитан, мы поднесём вас поближе к костру, чтобы вы отогрелись.
– Хххорррошо, – стуча зубами грохнул Капитан. Он не жаловался, привыкший к дальним приключениям характер и воля его были несгибаемы. Однако прохудившаяся бумажная одежда, давала о себе знать.