Домовые остановились поражённые открывшимся видом. Они взирали на столь же бледные, как и обветшалые здания: покосившиеся от истончённых стен, осевшие на землю, кое-где уже разорванные в клочья свирепыми ветрами, сумевшими первыми добраться до укрытого в плато, среди гор, Бумажного города. Сам Капитан издал возглас, родившейся у него в глубине души и выплеснувшийся наружу при виде полуразрушенного родного города. Изменившегося на столько, насколько изменился и сам Капитан во время путешествия. Слеза одна за другой покатились по его щекам, а он даже не сделал попыток стряхнуть их.
– Ну, что же, – вздохнул Ясень, потрясённый увиденными разрушениями, – надо идти.
Домовые не успели сделать и полшага, как какой-то шум, раздался позади них.
– Что там? – невольно вздрогнув, спросил Бурчун, оторвавшись от грустного зрелища.
Все домовые, одновременно, повернулись на источник шума. С горы, медленно переваливая через хребет, стекала вниз вязкая чёрная масса, переливающаяся электрическими разрядами и низвергающая из себя ливневые дожди. Она была похожа на скользкого угря, вынырнувшего из самых тёмных глубин океана, из самых глубоких его расщелин, никогда не видевших солнца.
– Ведьма, она догнала нас, поспешим! – крикнул Торопунь.
Собрав остатки сил, отряд бросился к городу, в надежде опередить преследовавший по пятам шторм.
*******
Бумажный город оказался пуст.
– Туда! – указал Капитан, – там пещеры, о которых я говорил, в них укрылись все жители!
Ливневый дождь мокрой поступью приближался к границе города. Домовые спешили, как только могли, чтобы успеть добраться до пещер прежде, чем ливневыми водами начнёт размывать едва стоявшие дома. Ведь тогда, пройти по размокающим картонкам, превращающимся в глубокое, топкое болото, будет невозможно.
Тучка бежал вслед за Торопунем ориентировавшимся по постоянным указаниям Капитана:
– Налево! Прямо! Ещё прямо, не сюда! Прямо! Направо! – громыхал он, ведя отряд между покосившихся стен покинутых домов по самому короткому из всех возможных путей.
Тучка обернулся назад, едва не споткнулся, но увидел, как скользкий угорь, науськиваемый нетерпеливыми завываниями ведьмы, наступал на пятки, поглотив под своим влажным телом уже добрую половину города. Клейкие потоки воды, как цепные псы, стремились укусить за ноги мчавшихся домовых, сковать их в непреодолимой вязкости.
– Впереди! Уже близко!
– Вижу! – крикнул Торопунь и побежал ещё скорее. Остальные едва поспевали за ним, но всё же не отставали от своего шустрого товарища.
Но как только домовые прибавили шагу, ветер ударил им в лицо с такой силой, что заставил их почти остановиться, в то время как грозовая масса лишь прибавила в скорости. И вот уже размокшие стены обрушившихся домов, уцепили клейкой хваткой пятки бегущего позади всех Ясеня. Нельзя понять как такое возможно, но ветер дул только на отряд, замедляя его, давая возможности мутным потоком догнать их.
– Вперёд! – изо всех сил крикнул Тучка, закрыв лицо руками, прячась от упругого хлыста ветра, бьющего точно в глаза.
– Вперёд! – громыхнул Капитан. К нему вернулся его командный, громовой голос, придавший сил всему отряду.
Преодолев сопротивление ветра, уже находясь у самых пещер, когда домовым оставалось только лишь подняться по ступенькам, грозовой циклон нагнал их и тяжёлыми, холодными каплями ливень сплошной стеной накрыл отряд. Под ногами забулькало вязкое болото. Каменные ступеньки хоть и не могли быть размыты дождём, но покрылись такой склизкой плёнкой, что не было никакой возможности подняться по ним выше одной: ноги скользили и домовые кубарем летели вниз.
Несколько раз они вытаскивали кого-то из отряда, не удержавшегося на камне и ухнувшего с приглушенным плеском в густое болото. Силы начали оставлять отряд. Болотистая вода всё прибывала и вот она уже достигла края первой ступеньки, где теснились домовые, облизывая их лапти.
И тут Тучка воскликнул:
– Смотрите! Там!
Домовые оглянулись, куда показывал домовёнок. Из самой высокой пещеры, куда и вёл подъём, спускалась крепкая верёвка. Когда она оказалась рядом с Ясенем, тот схватил её и первым поднёс Тучке:
– Сынок, хватай и лезь! Скорее!
Тучке не надо было повторять, ведь он чувствовал, как помимо всех бедствий, напущенных на них, рубка начинает давать течь и Капитану внутри грозит смертельная опасность.
Спустя пять минут с громким чпоканьем, из клейких объятий старой ведьмы был вырван последний домовой – Ясень – погруженный по колену в болото. Тучка бросился к папе и крепко обнял его, сдерживая скопившиеся в глазах слёзы, но не всхлипывания.