– Ну, ну, – успокаивал его Ясень, – я тут.
– Не отпущу тебя больше одного никуда! – в сердцах воскликнул Тучка, чем заставил Ясеня заулыбаться.
– Не улыбайся! Я серьёзно…
– Нет, конечно, не отпустишь. Я и не уйду от тебя, – шёпотом закончил Ясень.
Отряд оказался в тёплой пещере, куда даже страшным завываниям не было входа.
– Вовремя вы, – сказал спаситель, опирающейся на бумажную трость, – ещё бы немного и не за что бы вам не подняться сюда. Хорошо, что мы с моим внучком решили остаться здесь. У-у-ух, погода разыгралась не на шутку, всё её проказы, да, её, – закончил старый бумажный человек, с такой длинной бумажной бородой, что она волочилась за ним по каменному полу пещеры.
– Спасибо, вам, – стуча зубами поблагодарил Тучка. Его примеру последовали все остальные.
– Да уж, не за что, не за что, всякий бы в Зелёном краю, помог бы вам, разве что, кроме этой пакостницы старой. Но, – тут старый бумажный человек, дрожащей рукой обвёл всех домовых, – что эта шестёрка домовых делает так далеко от своего приюта на побережье? Как и кто надоумил вас отправиться в путешествие, не сами ведь?
Старый человек прищурился, ожидая ответа. Внук, стоявший подле него, не смыкая глаз, следил за Тучкой и корзиной за его спиной, крышка которой с трудом, но распахнулась.
– Старый Швей, – как раскаты грома воплотился голос Капитана, – спасибо тебе, за то, что помог нам.
Подслеповатый старый Швей, так оказалось зовут этого старого бумажного человека, прищурился ещё сильнее и оттянул края глаз пальцами, чтобы восстановить резкость.
– Разрази меня гром, если это не голос Капитана Грома. Застёжка, – обратился он к своему внуку, – меня подводит слух и зрение или это действительно Капитан Гром, восставший из небытия? Как и всегда, впрочем.
– Да, дедушка, это он, – широко улыбаясь ответил внук, – здравствуйте дядя Гром!
– Привет, Застёжка, – поприветствовал его Капитан, однако улыбнуться ему не удалось, выглядел он гораздо хуже, чем до этого – рубка, укрывавшая его, прохудилась под натиском воды и дала течь.
– Швей, ты уже многое сделал для нас, но мне и моим друзьям необходимо обогреться у горячего костра, снаружи жуткая погодка. Проводи нас, пожалуйста, к остальным, где мы сможем найти отдых.
– Конечно, конечно! Признаться, я бы и без просьбы отвёл вас, да просто стою и дивлюсь чуду-воскрешения. Никто уже не питал надежды увидеть тебя и запахи отчаяния всё отчётливее витали над нами. Но вот он – ты, а где же корабль?
– Ах да! – сам себя перебил старый Швей, – прости меня, Капитан, расскажешь всё в главном зале. За мной!
*******
Путников с державшимся изо всех сил Капитаном в рубке, встретили морем радостных возгласов. К Капитану Грому тут же подбежали лекари и, вытащив его из сырости, принялись латать изрядно потрёпанного воздушного волка.
– Нет ноги! – шептали одни.
– Смотри и пальцев не хватает! – подхватывали другие.
– А какая рана у него на спине!
Возгласы радости сменились на тревожные восклицания поддержки и сочувствия. Капитана Грома аккуратно уложили, не разрешая ему даже сидеть, в то время как домовых подсадили к огромному, горящему в центре пещеры, костру, пустившему свои тёплые ветра-посланники во все концы пещеры, во все её проходы-рукава. Обогревая и сохраняя в сухости убежище бумажных людей.
Капитана Грома обмазали целебными мазями, бережно высушивающими любую влагу, изгоняя её, как инородную болезнь, залатали порванную спину. Когда волнение и суета улеглись, Старый Швей, всё так же опираясь на трость, прохромал к костру. Он сел на искусно украшенный затейливыми рисунками и резьбой картонный стул.
– Швей, – обратился к нему Капитан Гром, – корабль, он цел?
Швей кивнул, держа перед собой трость в двух руках:
– Цел и невредим, мы хорошо укрыли его, никакая буря не сможет добраться до него своими чёрными руками.
На этих словах домовые просеяли, но Тучка внимательно смотревший на Капитана, не улыбнулся. Наоборот – привычные складки на его лбу прорезались ещё сильнее. Ключ, его потеря, вот что было причиной.
– Какова же твоя история? – через минуту спросил Швей, вглядываясь в пляшущие языки пламени, но Капитан понял, что вопрос адресован ему.
Капитан Гром не сразу начал рассказ. Он смотрел сквозь пламя, о чём-то тяжело размышляя. Наконец, откашлявшись, он поведал уже известную историю, не утаив и не приукрасив ни одного события. Это было не в его привычке, поэтому даже самые невероятные вещи, которые Капитан рассказывал – всегда были именно такими, какими он ведал о них своим слушателям.