Я верю, что Капитан Гром вернулся в Зелёный край, и что он стал настоящей легендой среди капитанов и его силуэт с искусственной ногой виден в небесах столь далёких земель, что и названия им ещё не придумано; верю, что сотни воздушных кораблей каждое утро скользят по лучам восходящего солнца, гружённые до краёв детскими – вашими! – снами: чистыми и сияющими, как горный хрусталь; что Бумажный город раскрасился в самые яркие цвета и вновь обрёл свою былую сказочность, благодаря всем детям в мире. И, конечно, вам. Я верю во всё это так же сильно, как и в то, что вы, если дочитали эту книгу до конца – такие же мечтатели, как и я.
Но есть и то, что знаю точно. После окончания книги, я протёр свои запылённые от длинной жизни глаза и выглянул в окно. Я увидел двор, куда выходят мои окна: самый обычный, такой, как и тысячи других дворов в моём городе…. И, как странно, что раньше я не замечал этого. Наверное, от того, что был погружен в свои старческие ворчания, окружён туманом прошлого, спускающимся на каждого старого человека. Не замечал того, что игровые площадки во дворе больше не пустуют, сиротливо ожидая тех, ради кого построены. Теперь они наполнены детьми: визжащими, смеющимися, кричащими, бегающими и прыгающими; детьми – играющими в свои детские игры, подражая взрослым, но подражая сквозь свои незамутнённые окна юной жизни, открытой всему самому невероятному. Нет больше оков чёрного сора, рядившегося в цветные экраны телефонов и планшетов, ворующих наше детство; нет больше его рабских цепей, калечащих, хрупкое сознание ребёнка. Но есть настоящая жизнь, полная чудесных фантазий, придумок, подвижных игр, прекрасного будущего и смелых открытий!
Странная всё-таки жизнь! Я прожил её почти всю: от самого начала и практически до самого её конца. Прожил лишь для того, чтобы глубоким старцем вернуться в своё ушедшее детство, когда дедушка рассказывал мне невероятные истории о приключениях домовых, я же видел их наяву, прямо перед своими глазами, а погружаясь в сновидения, принимал в них участие. Прожил, чтобы понять, что детство – самое замечательное время, полное того невещественного, но такого же реального, как мы с вами, что зовётся волшебством. И как странно и печально, что волшебство это вытекает из нас. Не сразу! Нет. Но со временем и совершено незаметно.
Дедушка мой понял это раньше меня: с тех самых пор, как побывал в Зелёном крае, познакомился с домовыми. Он сбросил с себя кокон взрослости, наполнил себя потерянным волшебством, с радостью вернувшимся к нему, как к старому другу и стал лучшим дедушкой на свете. Но ещё раньше он стал старательным папой, всё своё время уделяющим детям: моему папе и его братьям и сёстрам. И в своих историях про домовых, он пытался донести до меня это, чтобы я никогда не забывал. Но я забыл….
Знаете, только после того, как я нашёл его рукопись, для меня открылся секрет его глаз, всегда лежащий на поверхности. Секрет этот столь же прост, сколь и сложен – не забытое детство. И я благодарен, что через столько лет, я опять обрёл его, и ребёнок вновь задорно улыбнулся внутри моей души.
Быть может вы слишком юны, чтобы понять меня – чудного деда, каким я вам, вне всякого сомнения, кажусь и детство – это ваша настоящая жизнь сейчас. И я надеюсь и желаю, чтобы она такою оставалась у вас всегда. Даже в самые тяжёлые взрослые годы, когда испытания согнут вашу спину, а такие дни непременно настанут, – именно ребёнок внутри вас примет справедливое решение, придаст сил достойно преодолеть самые трудные препятствия, не даст сойти с дороги в гиблые места.
«Не торопись взрослеть: ребёнком ты уже не будешь никогда, а взрослым останешься на всю жизнь», – так напутствовал Писарь Крошу, и с такими напутствиями я прощаюсь с вами, мои юные читатели…
Только, если позволите, ещё одно… Я точно помню, что на чердаке, где нашёл рукопись – раньше была лишь пыль, да прочий мусор. Домовые вернулись на Землю, вернулись Домой. Ведь, на самом последнем пожелтевшем листе, карандашом, почерком отличным от почерка моего дедушки, было подписано: «Мы исполняем просьбу нашего друга Пети и передаём сохранённую рукопись вам – его внуку. Повзрослевшие и состарившиеся, но всё такие же дети: Тучка, Иголка, Кроша. И Капитан Гром».