– Туман плывет, – пробормотал третий, самый неразговорчивый участник похода, комендор Черников.
«Ветра же нет», – мелькнуло в голове у Обручева. Потом он вгляделся в колыхание ветвей, в ползущую мглу на ясном свету, под бессолнечным небом. И увидел.
– Какие они большие…
Они действительно были большими. Настолько большими и странными, что взгляд поначалу соскальзывал с очертаний тел. Проявлялись и вновь исчезали в сплетении теней лишь части: тяжелая поступь задних лап… могучие клювы… неимоверно длинные уплощенные хвосты… И лишь несколько секунд спустя мозаика сложилась.
Странно, но мысль о том, что он, вероятно, первым из людей видит живого динозавра, Обручеву пришла в голову намного позднее. В первые минуты он мог лишь смотреть, зачарованный, как вдоль опушки леса бредут шесть огромных созданий.
Они совершенно не были похожи на реконструкции палеонтологов. Кювье следовало перевернуться в гробу. Нелепый игуанодон в исполнении Мантелла, с когтем на носу, странным образом смахивал на живых ящеров сильней, чем более поздняя помесь кенгуру с крокодилом. Ящеры передвигались на четырех лапах, а не на двух; хвосты не гнулись в вертикальной плоскости и служили, кажется, противовесами для передней части тела – то один, то другой динозавр вскидывался на манер живого рычага, поднимая длинную клювастую голову к высоким веткам. И все же полного сходства не было. Основной опорой для массивного вытянутого туловища служили задние лапы: когда животное вставало на них, поднимаясь к верхушкам деревьев, оно и правда приобретало на миг сходство с великанским тушканчиком, особенно подтягивая цепкими передними лапами в пасть приглянувшиеся ветки. Движения головы были скорее птичьи; возможно, так казалось оттого, что челюсти венчал тяжелый острый клюв, напоминавший о попугаях, но в распахнутых пастях виднелись часто посаженные тупые зубы.
Из шести динозавров трое были детенышами – так заключил Обручев, глядя на неторопливую поступь животных и не только согласуясь с их размерами. Более крупные особи как бы пасли меньших, прикрывая с трех сторон. Самый большой динозавр – патриарх, вожак маленького стада – вышагивал последним, по временам оглядываясь и нервно поводя из стороны в сторону великолепным полосатым хвостом.
Расцветка животных поразила геолога особенно. Привычное к гравюрам сознание машинально раскрашивало динозавров в невнятный цвет грязного крокодила. В жизни чудовища оказались пестрыми, точно тропические ящерки. Детеныши и правда имели почти однородную буро-зеленую расцветку, но с возрастом брюхо животного светлело, спина – темнела (вожак был почти черно-белым), а на хвосте проявлялись вертикальные полосы, отчего маленькое стадо словно бы окружали три колышущихся вымпела. Узор из темных и светлых полос проявлялся и на голове, но у каждого животного – свой. Обручеву приходилось слышать, что не бывает одинаковых зебр; чертежная разметка шкуры позволяет особям отличать друг друга. Должно быть, пятна на голове ящеров служили той же цели – и у геолога не возникло и тени сомнения, что динозавры друг друга знают и различают. Это вовсе не были тупые горы мяса, какими представляли их палеонтологи. Они вели себя ничуть не менее осмысленно, чем олени или дикие быки в Старом Свете: жили стадами, берегли детенышей, подавали сигналы друг другу взмахами хвостов-вымпелов.
Обычные звери.
Просто очень, очень большие.
На глаз вожак имел в длину метров семь. Или восемь – трудно было прикинуть, глядя на подергивающийся кончик хвоста. И не меньше двух с половиной в… крестце, решил Обручев. У животного, поминутно вскидывающегося на манер колодезного журавля, постоянной оставалась только высота шарнира, то есть тазобедренного сочленения. Голова обычно находилась на том же уровне, но могла в долю мгновения взмыть еще метра на два. В общем, животное габаритами не уступало крупнейшим африканским слонам, однако сложено было гораздо легче, тем более что более половины его длины составлял плоский хвост. И все же в силу некоей иллюзии казалось, что оно существенно крупнее.
Одно из оставшихся взрослых животных – самок? – почти не уступало вожаку размерами, другое было заметно ниже и не столь ярко окрашено. Детеныши выглядели совсем маленькими, и только сосредоточившись, геолог осознавал, что каждый из них величиной почти с корову.