— Пора заканчивать, — посмотрел на медведя Никита. — Слава богам, что ваши дети, барон, перестанут жить одной местью. Две дочери, младший сын — они начнут новую жизнь, не отравленную ядом преследования. Вы еще не накапали им в уши злобной желчи против Назаровых?
— Тебе почем знать, ублюдок? — барон бросился вперед, только перед этим перед глазами мелькнула черная туша.
Дикая боль пронзила от затылка до копчика. Жесткий захват когтистой лапы заставил барона завопить. Было непонятно, как призрачный фамильяр сумел вцепиться и снять скальп с головы. Что-то обильно горячее потекло на плечи, но Китсер ничего не видел, пытаясь достать ножом зверя. Захрипев от сдавившего виски капкана, Виктор рухнул на землю.
Странно, что с этой минуты его оторвавшаяся от тела душа словно решила сыграть в непонятную и жуткую игру. И барон стал одним целым со своим врагом, чтобы ощутить мысли и эмоции Назарова.
Он-Никита подождал еще несколько минут, и только убедившись, что аура барона стремительно наливается чернотой, прогнал медведя в его логово. Поморщился, потирая грудь, где налилось краснотой тавро.
— Никак не могу привыкнуть к таким образным иллюзиям, — покачал волхв головой, глядя на абсолютно невредимого Китсера, неподвижно лежащего на земле. Никаких следов борьбы, вытоптанной земли. Человек почувствовал себя плохо, упал и не встал.
Следователи из Департамента полиции зафиксируют смерть от тромба, внезапно оторвавшегося и закупорившего мозговой сосуд. Сорокалетний мужчина, любитель побродить по лесам и выпить под жареную дичь коньячок скоропостижно умер. Кого обвинять? Только самого себя да судьбу.
Развернувшись, Никита растворился в кустарнике. Точка портала, по которому он пришел сюда, находилась в пяти километрах от кордона, и вряд ли там будут искать хоть какие-то следы остаточной магии. Пора возвращаться домой, где вовсю кипела жизнь, где его ждали любимые красавицы-жены и дети; те, кто вверил в его руки свою судьбу.
Его ждали дела клана, а еще довольно долгие юридические хлопоты, чтобы отписать хозяйство Китсеров в свою пользу…
…С диким воплем он подскочил на постели, едва не ударившись головой о жердину, на которой егеря вешали шкуры. Вцепившись в левую часть груди, барон стал массировать непонятное онемение под соском и затрясся так, как будто резко упал сахар в крови.
Картина сновидения была очень яркой и реалистичной. А значит, существует опасность быть уничтоженным этим наглым прохвостом Назаровым. А не прямая ли это подсказка? Нет-нет, никак нельзя допустить, чтобы вологодский артефактор добрался до него быстрее, чем он сам! Надо ли снова вступать в войну самому? Есть влиятельные люди с мощной поддержкой, со своими бойцами, с такими ресурсами, кои не снились мальчишке.
И вообще, надо сердце проверить. Мало ли что. Намек на проблемы со здоровьем более чем откровенный.
Перестав трястись, Китсер почувствовал, насколько промокла его футболка. Вроде бы и не жарко ночью, даже прохладно; а мелкие бисеринки пота скатываются по позвоночнику. Упав на спину, барон уже был спокоен, приняв решение.
— Сегодня уезжаем, — огорошил он Алима и егерей. С утра планировался поход на озеро, где уже приготовили лодку. Гудим говорил, что караси там размером с лапоть жируют. Их со сметанкой и зеленью в самый раз. — Дело возникло безотлагательное.
Надо так надо. Алим никогда не перечил своим хозяевам. Служил старику, теперь и сыну его служит. Да его и не прельщали леса, где приходилось напрягаться гораздо больше, чем в московском имении. Там каждый миллиметр под наблюдением, мышь не проскочит, птичка не пролетит. А здесь? Из-за любого ствола дерева или из куста могут пулю влепить и исчезнуть без следа. Нет, не любил Алим лес, поэтому был готов к отъезду уже через полчаса.
Из Волока быстро домчались до Москвы, но барон на этом не угомонился. Приказал готовить машину для поездки в Петербург. Что-то его тяготило, и Алим явственно ощущал тревогу и нервозность хозяина. Китсер как-то лихорадочно быстро перецеловал жену, детей, и ничего не говоря, скрылся в своем рабочем кабинете.
Звонил он не со стационарного телефона, хотя и такой присутствовал у него на столе. Удержал руку в последний момент и вытащил плоскую коробочку мобильного телефона. Потом извлек из ящика стола блокнот, в котором хранил самые важные номера, не желая переносить их в электронную память модных нынче аппаратов. Лихорадочно пролистал, выискивая нужную ему запись. Нашел, облегченно выдохнул.
— Николай Кириллович? — на всякий случай уточнил Китсер, услышав глухой и настороженный голос. Не удивительно. Абонент, живущий в Петербурге, не знает его номера. Хорошо еще, что ответил. — Вас беспокоит барон Китсер.