Теперь настала очередь Димки принимать ликующие возгласы. А его отец стоял с таким гордым видом, словно это его хвалят. Хотя он, наверное, так и считал. Издевался над сыном столько лет и теперь думает, что самый хороший. Мне бы его на пару месяцев, для перевоспитания… Потом десять раз подумает, прежде чем решиться снова так поступить со своим ребёнком. Лишить его детства и всего с ним связанного.
— И Виктор, который последние шесть лет провёл в обычной семье. Ходил в обычную школу, учился с неодарёнными детьми. С простолюдинами. Жил, в чём-то, испытывая нужду. Лишь изредка оказываясь среди своей настоящей семьи. Он не самый воспитанный среди кандидатов.
Как-то князь действует совершенно не по плану. Ему нужно меня всячески восхвалять, продвигать вперёд, а не топить.
Многие из собравшихся смотрели на меня с жалостью в глазах. Отец Димки с презрением и превосходством. Отец девчонок с разочарованием. Но были и те, кто смотрел на меня с гордостью. Правда, их было меньшинство. Всего четверо. И среди них была княгиня Троицкая. Моя тётка, которую все так боятся. По неизвестным мне причинам.
Даже когда я готовился к сегодняшнему вечеру, именно её выставляли, как моего главного противника. Все говорили, что если смогу убедить княгиню, то можно считать, я уже выиграл первый бой. А как тут выиграть, когда Григорий Константинович продолжал меня топить?
— Не самый сильный в учёбе. Не самый сильный в потенциале.
После этих слов уже все смотрели на меня с сожалением. Кроме княгини, которая начала как-то странно улыбаться. Словно она знала то, чего не знают другие. А ещё как назло, князь замолчал. Сделал паузу, чтобы все присутствующие получше прочувствовали и осознали, какой я не самый удачный кандидат.
— Единственный, кто смог пробудить Силу Крови ещё до инициации.
На этот раз тишина была гробовой. Собравшиеся даже забыли, как дышать. Да я и сам отчего-то задержал дыхание. Наверное, попал под влияние толпы. Какую ещё Силу Крови я смог пробудить? Но князь не собирался на этом останавливаться.
— Единственный в столь юном возрасте, обладатель Воли Старшей Семьи.
Среди присутствующих побежали лёгкие щепотки. А я понятия не имею, что это такое — Воля Старшей Семьи. Раз я ей обладаю, то почему ничего не знаю?
— Отец, это очень громкие заявления. — всё ещё продолжая улыбаться, произнесла княгиня Троицкая. А потом обратилась уже ко мне. — Виктор, ты сможешь продемонстрировать нам всё, о чём только что сказал князь?
Я ощутил лёгкий толчок в спину и невольно сделал шаг вперёд. Вынырнув из общей шеренги претендентов.
— Что я не самый воспитанный? Или не самый сильный в учёбе? Запросто. А ещё я танцую хорошо. Мне так учительница танцев говорила. И умею находить общий язык с любыми людьми. А вот про всё остальное, о чём сейчас говорил дедушка, я ничего не знаю.
— В таком случае подойди ко мне. Просто подойди и поклонись. Попроси прощения за то, что наследник старшей семьи. Единственный наследник первой линии оказался таким никчёмным.
Улыбка не сходила с лица тёти. Кажется, что она стала ещё противнее. И с чего я должен подходить к ней, кланяться, да ещё и прощения просить? Не зря все говорили, что именно княгиня — самая опасная из всех Апраксиных. Вон, другие даже не думают ничего у меня спрашивать. Им не нужны никакие доказательства.
— Что ты замер? Или не слышал, что я тебе сказала? Подойди, поклонись и проси прощения. У всех нас.
Что-то резко изменилось в голосе княгини, и на мгновение мне даже захотелось действительно подойти к ней. Но лишь на мгновение. Я быстро прогнал это желание. Никто не может мне приказывать. Просить могут, но не приказывать. Это уже переходит все границы. В нашем контракте ничего подобного не прописано.
— Кланяться я буду только перед императором и другими князьями, но никак не перед вами, тётушка. Вы вообще перешли в другой род и не смеете говорить от имени всех Апраксиных. Прощения просят лишь слабые. Своей вины я ни в чём не вижу.
По мере того как я говорил, глаза у присутствующих округлялись. Похоже, что до меня никто не смел вот так разговаривать с княгиней и тем более отказывать ей.
— Подойди, поклонись и попроси прощения у всех нас. — повторила тётя, только на этот раз она очень старательно проговаривал каждое слово, словно от этого что-то зависело.
Меня это совершенно не взяло, а вот несколько человек за её спиной реально взяли и поклонились. Да так и замерли в согнутом положении. Странные они какие-то. Может, таким образом, решили за меня заступиться? Зря, конечно. Но я всех запомню, потом поблагодарю.