Ирландец с жадностью посмотрел на медную фляжку.
— Пересохло в горле от всех этих разговоров. С вашего разрешения, я хлебнул бы ещё немного водки.
— Больше здесь не осталось, но вам сейчас принесут из продовольственного склада. У нас есть запас, — ответил Эрик, передавая фляжку маастеру Герсебому.
Тот сразу же удалился в сопровождении Клааса.
— Он не заставит себя ждать, — продолжал молодой человек, снова наклонившись к раненому. — Да ну же, старина, не торгуйтесь со мной за вашу искренность!.. Вы только поставьте себя на моё место. Вообразите, что всю жизнь вы ничего не знали о своей родине, не знали, как зовут вашу мать, а теперь находитесь рядом с человеком, которому все это известно и который отказывается сообщить эти неоценимые для вас сведения в то время, когда вы его только что спасли и вернули к жизни… Это было бы слишком жестоко, — не правда ли?.. Я ведь не прошу у вас невозможного и не требую, чтобы вы признались в своей вине, если у вас что-то есть на совести!.. Дайте мне хоть какой-нибудь намёк, пусть даже самый незначительный! Больше мне ничего от вас не нужно!..
— Чёрт возьми, я, кажется, это сделаю, чтобы доставить вам удовольствие!.. — сказал Патрик О'Доноган, явно расчувствовавшись. — Вы, наверное, знаете, что я был младшим матросом на «Цинтии»…
Вдруг он умолк.
Эрик наклонился к его лицу… Неужели он достиг своей цели? Неужели он сейчас узнает тайну своего происхождения, узнает о своей семье, о своей родине? В эту минуту надежды уже не казались ему несбыточными. Он не сводил глаз с матроса, с волнением ожидая рассказа, и ни за что на свете не решился бы теперь его прервать — ни возгласом, ни жестом…
Потому Эрик и не заметил выросшей позади него тени, которая заставила Патрика остановиться на полуслове.
— Мистер Джонс! — произнёс он тоном провинившегося школьника.
Эрик обернулся и у соседнего тороса увидел Тюдора Броуна, по-видимому, скрывавшегося до последней минуты. Испуганный возглас ирландца подтвердил возникшее у Эрика подозрение: мистер Джонс и Тюдор Броун был одним и тем же лицом!
Едва он успел подумать об этом, как прогремели один за другим два выстрела, и два трупа остались на снегу.
Тюдор Броун, сорвав с плеча ружьё, выстрелил в грудь Патрика О'Доногана, и тот упал, как подкошенный. Ещё не успев опустить ружьё, он в свою очередь получил пулю в лоб и рухнул вниз лицом.
— Я заметил подозрительные следы и вовремя вернулся, — сказал маастер Герсебом, неожиданно появившись с дымящимся ружьём в руке.
Глава двадцатая
КОНЕЦ КРУГОСВЕТНОГО ПЛАВАНИЯ
Эрик вскрикнул и бросился на колени перед Патриком О'Доноганом, пытаясь удержать вместе с его последним дыханием последнюю искорку надежды… Но на этот раз ирландец был действительно мёртв и унёс в могилу свою тайну.
В то же время предсмертная судорога свела тело Тюдора Броуна. Из рук его выпало ружьё, и он испустил дух, не проронив ни слова.
— Что вы наделали, отец? — в отчаянии стал упрекать его Эрик. — Зачем вы отняли у меня последнюю возможность узнать правду о моих родителях?.. Не лучше ли было наброситься на этого человека и обезоружить его?
— Ты думаешь, он сдался бы так просто? — ответил маастер Герсебом. — Вторая пуля, как пить дать, была предназначена для тебя!.. Я отомстил ему за убийство этого бедняги, покарал его за преступление на Бас-Фруад и, наверное, ещё за многие другие злодеяния!.. И я нисколько не раскаиваюсь, что так случилось… Да и что значит тайна твоей жизни, мой мальчик, в таком положении, как наше?.. Тайну твоей жизни мы узнаем скоро от самого господа бога!
Не успел он произнести эти слова, как над айсбергами и торосами прокатился пушечный выстрел. Казалось, это был ответ на мрачные мысли старого рыбака. Но вернее всего, и даже без сомнения, это был ответ на те два выстрела, которые только что прогремели на плавучей льдине.
— Пушка «Аляски»!.. Мы спасены!.. — радостно закричал Эрик и устремился к ближайшему торосу, с верхушки которого можно было охватить взором широкий горизонт.
Сначала он ничего не заметил, кроме айсбергов, подгоняемых бризом и покачивающихся на волнах под лучами полярного солнца. Но когда на выстрел маастера Герсебома, разрядившего в воздух своё ружьё, почти тотчас же ответила пушка, Эрик ясно увидел, как с западной стороны горизонта, на фоне синего неба обозначилась струйка чёрного дыма.