Доктор прислонился спиной к большой изразцовой печи и, немного подумав, с чего начать, рассказал о том, как во время своего пребывания в Нороэ он, зайдя в школу, обратил внимание на Эрика и стал наводить о нем справки. И он сообщил, не упустив ни одной детали, все, что ему удалось узнать от Маляриуса и маастера Герсебома: о спасательном круге с надписью «Цинтия», об одежде малютки, которую ему показала матушка Катрина, о монограммах, вышитых на вещах Эрика, о коралловом колечке для зубов с латинским изречением и, наконец, о необычайной внешности мальчика, так резко выделявшей его среди других детей в Нороэ.
— Теперь вы знаете об этой загадочной истории столько же, сколько и я. Мне хочется прежде всего отметить, что уровень развития ребенка, каким бы он ни был исключительным, имеет второстепенное значение, так как объясняется исключительно влиянием Маляриуса, и этот факт не следует переоценивать. Незаурядные способности мальчика заставили меня обратить на него внимание и заинтересоваться им. Но главное не в его способностях, ибо они не могут помочь в разрешении стоящей передо мной задачи: выяснить, откуда этот ребенок и где нужно вести розыски, чтобы обнаружить его семью. Мы располагаем сейчас только немногими данными, которыми следует руководствоваться в решении вопроса, а именно: первое — физические признаки, говорящие о принадлежности ребенка к определенной расе; второе — название «Цинтия» на спасательном круге. По первому пункту, — продолжал доктор, — сомнений быть не может. Ребенок принадлежит к кельтской расе. Это чувствуется во всем его облике.
Перейдем к следующему пункту. «Цинтия» — несомненно, название судна, о чем свидетельствует надпись на спасательном круге. Это название может относиться как к немецкому кораблю, так и к английскому. Но, поскольку буквы не были готическими, мы можем прийти к заключению, что «Цинтия» была английским кораблем, вернее сказать, англосаксонским.
Все подтверждает это предположение, ибо только английское судно, отправляющееся в сторону Инвернесса или Оркнейских островов, могло потерпеть крушение в местах, близких к Нороэ. Учтите также, что этот младенец — жертва кораблекрушения — не мог держаться на воде длительное время, ведь ему и без того пришлось вынести опасности пагубного для него плавания. Итак, мои друзья, каково же будет ваше мнение теперь, когда вам известны все факты?
Ни профессор, ни адвокат не знали, что на это ответить.
— Значит, вы не в состоянии сделать никакого вывода? — продолжал доктор, в тоне которого чувствовалось скрытое торжество. — Быть может, вы даже усматриваете некоторое противоречие между этими двумя пунктами? Ребенок — кельтской расы, а судно — англо-саксонского происхождения? Но противоречие окажется мнимым, если вы вспомните о таком важное обстоятельстве, как существование народа кельтского происхождения на соседнем с Великобританией острове — в Ирландии. Я тоже сначала об этом не подумал, и это и помешало мне правильно подойти к вопросу. Вывод мне кажется неопровержимым: этот ребенок — ирландец. Вы согласны со мной, Гохштедт?
Если и существовало что-нибудь на свете, чего больше всего не выносил достойный профессор, так это высказывать определенное суждение по тому или иному вопросу. И надо признаться, что вывод доктора, предложенный на его беспристрастное рассмотрение, был, по меньшей мере, скороспелым. Поэтому, ограничившись ничего не выражающим кивком головы, Гохштедт только ответил:
— Несомненно, ирландцы принадлежат к кельтской ветви арийской расы.
Такого рода изречения, разумеется, не могут претендовать на особую оригинальность. Но доктору Швариенкрона ничего иного и не требовалось. Он увидел в этих словах полное подтверждение своей теории.
— Итак, вы сами с этим согласились! — возбужденно воскликнул он. — Поскольку ирландцы относятся к кельтскому племени, поскольку ребенок обладает всеми характерными признаками этого племени, а «Цинтия» была английским судном, мне кажется, что у нас в руках имеются необходимые нити, которые помогут отыскать семью бедного мальчугана. Значит, искать нужно именно в Великобритании. Нескольких объявлений в «Таймсе» будет достаточно, чтобы навести нас на след!
Доктор собрался было подробно изложить намеченный им план действий, когда обратил внимание на упорное молчание адвоката и слегка насмешливый вид, с которым тот следил за его заключениями.
— Если вы со мной не согласны, Бредежор, так скажите об этом прямо, вы же знаете, что я не боюсь споров, — произнес он, прервав свои рассуждения.