Но никаких волков не было видно. Лошадь фыркала и мотала головой, словно кивала: да вон там, погляди, не видишь, что ли? Тао присмотрелся и правда увидел, как что-то маленькое шебаршится в траве. Он осторожно приблизился, недоумевая: волчонок, что ли? Или раненая куропатка? Но это оказался... ребенок! Маленький чумазый ребенок в черной рубашечке. Тао не слишком разбирался в младенцах, но у одной из сестер Маньи как раз был такой двухлетний карапуз. Тао огляделся по сторонам: откуда он тут взялся? Поблизости не было никакого жилья, и, насколько Тао мог судить, давно никто не проезжал. С неба свалился, что ли?
- Эй, приятель! - сказал он, присев на корточки. - Ты чей?
Понятно, что малыш не ответил - он таращился на Тао круглыми черными глазенками и сослал большой палец.
- Голодный? Что ж мне с тобой делать-то? Ладно, пойдем со мной!
Тао взял малыша на руки, тот оказался неожиданно горячим, хотя уже вечерело и было довольно прохладно. Тао приподнял рубашонку - ага, мальчик! Вернулся к лошади и дал ей понюхать младенца - та пряла ушами и фыркала.
- Что скажешь? - спросил Тао. - Хороший грибок нам попался?
Тао прибавил шагу и скоро оказался дома. Манья, увидев ребенка, всплеснула руками:
- О, боги! Где ты его взял?
- Нашел в траве, как гриб. Давай так и будем его звать - Эринги?
- Ну уж нет! Что это за имя для ребенка? К тому же он вовсе на эринги и не похож - смотри, какой смуглый! И волосики черные. А глазки - как ягоды черники.
- Тогда назовем его Кикану - ягодка!
- Хорошее имя. Надо сделать для него колыбель.
Манья выкупала ребенка в отваре лекарственных трав, напоила козьим молоком и уложила спать в большую корзину, а сама уселась шить для него одежонку. Черное платьице она постирала, а когда оно высохло, спрятала в сундучок вместе с отрезанным локоном черных волос - ребенка пришлось остричь, потому что его волосы, слишком густые для такого маленького ребенка, свалялись.
...
Через пару дней Манья и Тао отправились в главное стойбище - хотя они и жили на отшибе, все же подчинялись законам племени: ребенка надо было показать вождю, знахарке и шаману. Вождь с удивлением оглядел младенца: он ничего не слышал о пропаже ребенка. Сказал, что еще поспрашивает в соседних племенах, а если в течение лунного месяца никто не откликнется, они могут считать мальчика своим. Знахарка внимательно осмотрела малыша: здоровенький, хотя и не очень упитанный, немножко исцарапанный, а вот на спинке странное пятно - Манья и Тао сразу его заметили и не могли понять, что это: похоже на след тавра, только бесформенный. Знахарка подтвердила, что это ожог, и дала Манье пучок трав для отвара, а также специальную мазь. Малыш знахарку не боялся и позволял ей себя осматривать, только кряхтел.
Манья сказала знахарке, что они хотят показать Кикану шаману, но побаиваются - шаман был очень строгим, так что под его горячую руку лучше и не попадаться, а то будешь потом чесаться неделю! Сам вождь его побаивался.
- Да не ходите! Он с утра был не в духе. Зачем вам к нему? - спросила знахарка.
- Узнать, все ли в порядке с внутренним светом Кикану!
Знахарка махнула рукой:
- Сейчас это бесполезно! Очень маленький. Раньше семи лет ничего определенного сказать невозможно.
Манья с Тао обрадовались и вернулись домой. Лунный месяц прошел, никто ребенка не искал. Малыш потихоньку рос, радуя и забавляя родителей. Кикану очень смешно пытался ходить: стоило поставить его и отпустить, как мальчик стремглав несся вперед, задрав голову вверх, быстро перебирая ножками и махая ручками. Тут же он и падал, но не плакал, а словно удивлялся: бровки поднимались ко лбу, а нижняя губа выпячивалась: "Что такое? Почему упал?" - было так и написано на его физиономии. Но постепенно научился и ходить, и бегать, не падая.
Через некоторое время Манья опять забеспокоилась: мальчик не говорил! Он все прекрасно слышал и понимал, но единственные звуки, что родители от него слышали, были звуки смеха и плача, а еще восклицание: "Оух!", которое могло выражать самые разнообразные чувства, от удивления до испуга. Правда, и плакал, и пугался Кикану очень редко. С собаками он моментально подружился, и они теперь сопровождали его, куда бы не пошел. Козы его интересовали, а козла он немного побаивался. Зато был без ума от кур и постоянно гонялся за ними, пытаясь поймать. Иногда Тао ловил для него какую-нибудь курицу - Кикану обнимал ее, гладил перышки, что-то беззвучно бормотал, а курица постепенно впадала в транс.
Когда Манья снова повела мальчика к знахарке, она хотела заодно взять котенка для Кикану, но ни одного поймать не удалось: кошки были вполне дружелюбными и домашними, но каждая встречала маленького Кикану шипением и в руки не давалась. Знахарка же опять не нашла у мальчика никаких отклонений: говорить он явно мог, но не хотел.
- Мальчики - они такие, - сказала знахарка. - Ленятся говорить. Подождите, еще заболтает вас.
Но Кикану так и не заговорил, прекрасно общаясь с помощью мимики и жестов. Когда мальчику исполнилось семь, Манья решилась показать его шаману - а вдруг тот чем поможет? Проверит внутреннее сияние, что-нибудь исправит, и Кикану заговорит? Услышав разговоры о шамане, Кикану насторожился. На самом деле он понимал гораздо больше, чем могли предположить взрослые: Кикану давно знал, что отличается от людей, среди которых живет. Очень сильно отличается!