На последних словах Илона Макси пролистнула фотографию Пьера Хамузу Бармалы, перейдя к следующему снимку. Изображавшему, собственно, вышеупомянутый дворец. Вернее, уродливое сооружение, жутчайшую мешанину архитектурных стилей. Отчасти жилище диктатора походило на Тадж-Махал, отчасти — на древнегреческий храм. А также на замок средневековой Европы. Еще по бокам к дворцу пристроились две башни, похожие на китайские пагоды.
— В общем, свергнуть Пети Бармалу будет несложно, — заключила Илона Макси, — даже нумбы от него не в восторге, придумав ему еще одно прозвище. Гранблат, переводится как-то вроде «Большой Таракан». От этих паразитов, как понимаете, страдают и в этих краях.
— Так или иначе, погибать, защищая такого правителя, уже и нумбы вряд ли захотят, — добавил ее коллега.
— То есть… мне предстоит этого Бармалу свергнуть? — сообразил наконец Попришкин.
— Не вам, — сказал как отрезал Илья Минин, — а зизам. В порядке народного волеизъявления… одной из форм оного, которая, кстати, международным правом вполне допускается. Но при поддержке нашего фонда. Ну и при вашем участии, разумеется. Вы ведь хотели власти? Будет вам власть. Только сперва кресло правителя должно освободиться.
— И вот в чем загвоздка… как, впрочем, и лазейка для нас, — пояснила Илона Макси, — нынешние зизы запуганы и забиты. Они прозябают в своей резервации, голодают… но к переменам не больно-то стремятся. Как будто привыкли к такому существованию. Однако их можно расшевелить, если использовать местные легенды в наших целях.
Так вот, по одной из легенд однажды из крупнейшего в стране озера Хато должно вылезти чудовище… вроде огромного крокодила или дракона. Оно проглотит солнце, отчего мир погрузится во тьму и пучину страданий. Все живое будет умирать, пока не придет Зверь из лесов далекого севера. Не придет, не победит чудовище из озера и не вырвет солнце из его пасти.
— Северный зверь? Не Полярный Лис, случайно? — спросил Попришкин, делясь с сотрудниками фонда своими ассоциациями, — типа Полярный Лис придет…
— Отнюдь, — возразил Илья Минин, восприняв слова клиента как неуклюжую остроту, — коль солнце будет спасено, приход Зверя принесет не гибель, но всеобщее счастье.
Не был положительным и ответ Илоны Макси:
— По легенде Зверь должен быть не только северным, но большим и могучим. Иначе с чудовищем ему не справиться. Если кто и подпадает под это описание, то только медведь.
— Пророчества и легенды обычно трактуют метафорически, — сказал Минин, — аналогично поступили и зизы с этой легендой. Было время, когда под чудовищем-крокодилом, пожравшим солнце, понимали белых колонизаторов. А под Зверем — Россию… точнее, СССР, оказывавший Нумбези помощь в борьбе за независимость. Не случайным считалось тогда совпадение, что одним из символов России-СССР служит именно медведь.
— Однако теперь вот и Союз приказал долго жить, — добавила Илона Макси, — да и времена французского колониального господства многие в Нумбези уже вспоминают с теплом. Так что роль пожирателя солнца ныне отводится диктаторам Бармале-старшему и Бармале-младшему. Вроде как одна сущность, поочередно воплотившаяся в два разных человеческих тела.
— И тут появляетесь вы, — с какой-то наигранной радостью проговорил Котовский-Минин, — человек родом из страны, символом которой является медведь. Северной страны! Ясное дело, такой человек в глазах зизов будет избавителем.
— И что? — Попришкин скептически хмыкнул, — мне достаточно будет появиться в этой резервации… щелкнуть пальцами — и толпа зизов ринется штурмовать столицу и дворец Бармалы? А сладят ли… с профессиональными военными, например? У самих-то, небось, только копья и луки со стрелами.
— О, насчет оружия не волнуйтесь! — отмахнулась от его пассажа Илона Макси, — о нем есть, кому позаботиться… и о нем позаботятся. Будет все. От автоматов до бронетехники и крупного калибра.
Но вот насчет «щелкнуть пальцами»… Тут, увы, дорогой клиент, все не так просто. Согласно другой легенде спасение и процветание зизам должен принести чужак, человек с белым лицом… но способный стать для этого черного племени своим. То есть, принять их обычаи — хотя бы некоторые. Пройти испытания. Знаете, колонизаторы потому и вышли из доверия, потому и разочаровали зизов, что не знали легенды, а значит, не смогли выдать себя за спасителей. Долго не смогли выдавать, во всяком случае.
— Ну а для начала не грех бы освоить местную речь, — добавил к словам коллеги Илья Минин, — так что… нзури увиндаджи!
— Чего? — не понял Попришкин.
— Нзури увиндаджи, — повторил Минин, — что переводится как «доброй охоты». Популярное приветствие у народа зизов.
VIII
То, что прилетели они на вертолете, а не на самолете, пришлось весьма кстати, учитывая, что более-менее сносной посадочной полосы в резервации зизов не имелось. Еще в плюс вертолету можно было поставить наличие в кабине кондиционера. Что таковой действительно имелся, Валера Попришкин понял, как только покинул гостеприимное воздушное судно. И оценил разницу.
Летняя жара средней полосы России, даже в сентябре покидающая ее с неохотой, не шла ни в какое сравнение с пеклом, царившим здесь, в сердце Африки. Попришкин мгновенно вспотел и первые несколько секунд, как вышел на трап, судорожно пытался вздохнуть, открывая и закрывая рот, словно рыба. Легкие упорно не желали принимать местный горячий воздух. А сердце отчаянно билось.
Впору было пожалеть хотя бы о своем пристрастии к темным тонам в одежде. Рубаха и джинсы, например, которые Валере позволили надеть в ночь ареста, прежде чем вывести из квартиры, и которые до сих пор были на нем, цвет имели темно-синий.
— Сняли бы вы рубашку… для начала, уважаемый клиент, — не то с сочувствием, не то с насмешкой обратился к Попришкину Илья Минин. Сам-то он оделся более подобающе для местного климата. Холщовые штаны и такая же рубашка с короткими рукавами — оба цвета хоть не белого, но светло-бежевого. А на голове пробковый шлем в незабвенном стиле «белая господина». Из-за этого, последнего Валера немного беспокоился за сотрудника фонда Стофеля. Чего доброго, вызовет у местного населения нежелательные ассоциации.
Но Минин, похоже, дело свое знал крепко. Представлял себе, чего стоит ждать от аборигенов, а чего точно нет.
Что до Попришкина, то рубаху свою он хоть и расстегнул, следуя доброму совету, но снимать не решился. Постеснялся. Все-таки телосложением на Шварценеггера отнюдь не походил. Да и бледноват был. Загар-то, оставшийся со времен последнего отпуска, давно успел сойти.
— Да полноте, — это окликнула Валеру Илона Макси, обходя его и спускаясь по маленькому трапу, — это же Африка, детка. Здесь стесняться во-первых, не в традициях, а во-вторых, некого. Местные, чай, тоже не Тарзаны и не Тайсоны.
Неужели мысли его угадала, удивился Попришкин. Хотя удивляться было нечему: поведением своим он выдал себя с головой.
На самой Макси, к слову сказать, была холщовая рубашка — такая же, как у Ильи Минина. Но вот вместо штанов шорты. Хоть и не сказать, что короткие, ну так и ногами ее природа явно не обидела. Валера Попришкин просто-таки рефлекторно покосился на эти ноги, в ответ услышав от их хозяйки пренебрежительное хмыканье.
Шлем Илоне Макси заменило что-то вроде белого полотенца, обмотанного вокруг верхней части головы так, чтобы полностью скрывать волосы. Про себя Валера еще предположил, что с рыжим цветом волос у зизов тоже может быть связана какая-нибудь легенда. Какое-нибудь суеверие или предрассудок.
Когда Попришкин снял-таки рубашку и привязал рукавами у пояса, это и впрямь ему помогло. Дышать стало легче… правда, вскоре еще возникло желание избавиться от джинсов. Ну или хотя бы расстегнуть их. Но Валера пока не поддавался. Предпочел отвлечь себя чем-нибудь. И для начала хотя бы осмотреться.
Вертолет приземлился посреди саваны, рядом с небольшой пальмовой рощей. С одной стороны темно-зеленой полосой маячили джунгли. А впереди, за небольшой речкой, виднелась… виднелся… На высокое звание города оно не тянуло, но и для деревни было явно великовато. На ум Попришкину еще пришло слово «райцентр». Огромное скопище хижин, лачуг, хибарок, построенных до того тесно, что казалось, они налезают одна на другую.