— Возможно, это был мужчина, переодетый женщиной. Это объяснило бы маленький размер бюстгальтера.
Попросили приехать Санчес взглянуть на череп. Она согласилась с тем, что он может принадлежать негроиду, но ничего не могла сказать относительно идеи Фрэнка о том, что это мог быть мужчина. Фрэнк предложил Арройо проверить по лобковому симфизису, хрящевому соединению, расположенному над вульвой или пенисом, чтобы удостовериться в половой принадлежности жертвы. Но тут он вспомнил, что это не имеет смысла, так как никто даже не может сказать, то ли у них тело.
После ухода Арройо и Санчес Фрэнк принялся наслаивать глину на третий череп, чтобы довести его до кондиции двух других. В гостиничном номере было жарко — здесь не было ни фена, ни кондиционера, — и поэтому глина была податливой, такой, как ему нравится.
Он работал в тот вечер до семи часов, а потом отправился в бассейн. Телохранители тоже пошли, их «узи» снова таились под полотенцами, хотя на этот раз несколько человек прыгнули в воду вместе с ним.
Не прошло и часа после того, как Фрэнк вернулся в номер, как у него ужасно разболелась голова. Он не мог работать и потому попросил телохранителей вывезти его куда-нибудь. Когда он сообщил, что хочет в стриптиз-клуб, они удивились. У него не хватило ни языка, ни сил объяснять почему. С одной стороны, ему было любопытно взглянуть на грязное подбрюшье жизни Хуареса, на социальные условия, положенные в основу убийств. Но с другой — Фрэнк, который был еще и скульптором, любившим женщин и время от времени изменявшим Джан, хотел вблизи посмотреть на проституток, ficheras, и на танцовщиц.
Они поехали в клуб на улицу Пятого февраля. Вывеска о проверке на наличие оружия отсутствовала, и никто их на входе не обыскивал. В огромном зале было пусто и слишком светло.
Фрэнк заказал себе «Коку». К нему подошла девушка, одна из тех, что в коротких юбочках прохаживались по залу. Он смотрел ей прямо в глаза, изучая лицо, и как-то сразу ему вспомнились дни, когда он был на занятиях рисования с Тони Гринвудом.
«Смотри. А теперь посмотри. А теперь посмотри еще раз».
Он вдохнул запах ее дешевых духов и ощутил одновременно возбуждение и дурноту. Эта очередная, встретившаяся ему на пути девушка была всего лишь подростком лет пятнадцати или шестнадцати. Ему тут же подумалось, что она не смогла бы долго отбиваться от пары мужских рук, сомкнувшихся у нее на шее.
В тот момент у него возникло желание уйти, чтобы вернуться к своим головам, словно они были тихой пристанью. Он сказал Франсиско, что хочет домой.
День шестой
Ночью головная боль была такой сильной, что Фрэнк не мог спать. А во время обеда с Арройо слезы от боли текли по щекам. Арройо обеспокоенно поинтересовался — в чем дело, и Фрэнк ответил:
— Все отлично. — Он не хотел, чтобы мексиканцы подумали, будто он не в состоянии работать.
Фрэнк позвонил Кромер и спросил, не может ли ее муж прислать болеутоляющее. Он понял, что это, видимо, инфекция. Он санировал рот непосредственно перед тем, как покинуть Филадельфию, а инфекцию подхватил из воды в бассейне и в номере. Вода была настолько грязной, что одежда, которую он стирал в ванне, еще полчаса после того, как он ее надевал, источала неприятный запах, и ему приходилось каждый час спускать воду в унитазе, так как она начинала вонять.
Арройо привез из Эль-Пасо немного «Кипро» и «Алеве», но ни то ни другое лекарство не помогло. Фрэнк позвонил Джан и попросил, чтобы их доктор в Филадельфии прислал ему побольше болеутоляющего.
День седьмой
Фрэнку отчаянно нужно было выбраться из комнаты. Головная боль, телохранители в соседней комнате и жалюзи, опущенные в течение всего дня, создавали ощущение, что комната давит на него. Он попытался сосредоточиться на бюстах, но мозг снова и снова возвращался к одним и тем же вопросам. Верна ли имеющаяся у него информация о каждой из жертв? Соответствуют ли черепа телам? Не скрывают ли от него что-то, что он должен знать? Почему бюстгальтер маленький? Принадлежит ли номер 193/01 мужчине?
Когда Санчес принесла ему образцы волос для трех черепов, они, как показалось, не соответствовали данным, которыми Фрэнк располагал. Вьющиеся волосы предназначались для девушки, которая, как он считал, должна иметь прямые волосы. Все это лишь вызывало дополнительные вопросы.
И снова он думал о том, как получилось, что тела обнаруживали сразу по несколько — вдоль железнодорожного полотна, на хлопковом поле, в холмах за городом, — и почему все они были в одной и той же степени разложения. Ему стали чудиться лица женщин, куда бы он ни посмотрел: в складках портьер, в рисунке плиток на полу в ванной комнате, в бликах в бассейне.