В тот же день Эспарса привез пластиковый ящик с крышкой. На этикетке на боку ящика было написано: «Хрупкое — не прикасаться».
— Вот, — сказал он. — Девушка из Чиуауа. И помните, никто о ней не должен знать.
— Какой информацией вы располагаете? — спросил Фрэнк.
Эспарса пожал плечами:
— Ей было восемнадцать лет. — Он указал на ящик: — Мне все передали в таком виде.
— Вы не могли бы спросить, нет ли еще каких-либо сведений?
— Попытаюсь, — уходя, пообещал Эспарса.
Сфотографировав ящик и этикетку, Фрэнк поднял крышку. Внутри находился только вычищенный череп, завернутый в слой мягкого картона. Он взял череп в руки и обратил внимание на отсутствие коренных зубов — значит, это не подросток. При помощи клея Элмера он скрепил челюсти.
Поставив череп на стол, сфотографировал его со всех сторон. Поскольку дело хранилось в тайне, Фрэнк на всякий случай сделал больше снимков, чем обычно. Отсняв четыре кассеты пленки, он отправился через дорогу в «Санборнс», чтобы их проявить. Ему сказали, что забрать снимки можно на следующий день.
Вернувшись к себе, Фрэнк поставил «Императорский марш» Бетховена, а потом, когда музыка наполнила комнату и перелилась в открытую дверь балкона, поместил череп между двумя большими кусками глины. Он принялся отрезать от палочки-стерки кусочки и приклеивать в нужные места.
Пока клей сох, Фрэнк решил проверить глину в бочонках. Он ткнул в нее пальцем; глина была достаточно пластичной на ощупь. По крайней мере не придется просить микроволновку.
Враг
День шестой
Шестеро представителей ООН, которые находились в Хуаресе, чтобы расследовать убийства, тоже жили в «Люцерне». Правительство организовывало им поездки на места обнаружения тел. Эспарса сказал, что Фрэнк может к ним присоединиться.
Он проработал всю ночь над девушкой из Чиуауа и уже покрыл череп слоем глины. Нуждаясь в перерыве, решил, что «тур» по местам преступлений сможет каким-то образом добавить ему понимания дела. Фрэнк не имел представления о том, что именно ему уже известно, но считал: если информации мало, будут полезны любые сведения.
В фойе гостиницы Эспарса представил его членам ооновской бригады, куда входили пять европейцев и один американец, отставной агент ФБР из Виргинии.
Представители ООН держались в сторонке, явно желая, чтобы их не беспокоили. Всем было сказано, что никакой информации вовне выпускаться не будет, но как только они вышли из гостиницы, где их ожидали четыре машины, на них набросилась группа журналистов.
— Мы этого не хотели, — сказал Эспарсе один из ооновцев. — Кто оповестил их, что мы здесь?
Фрэнк, который шел вместе с группой, в открытости не видел вреда. По его опыту, чем больше информации о преступлении даешь, тем больше у тебя шансов его раскрыть. Его бюсты в прошлом при недостаточном информировании общественности по большей части были малоэффективны. Газетные статьи, телепередачи вроде «Самые разыскиваемые в Америке», полицейские листовки — все это часть процесса опознания. Если в Хуаресе действительно стараются раскрыть убийства, то о них должен знать каждый.
Рядом с Фрэнком стоял аккуратно одетый мужчина с коротко подстриженной эспаньолкой. Когда он протянул руку, чтобы поприветствовать Фрэнка, кто-то их сфотографировал.
— Что вы думаете о том, что здесь происходит? — спросила Фрэнка одна журналистка.
— Без комментариев, — ответил он.
Кортеж отъехал, окруженный не сотрудниками полиции штата и коллегами Эспарсы, а федеральными полицейскими, призванными защищать сотрудников ООН. Федералы на мотоциклах, вооруженные автоматами и АР-15, перекрывали движение, постоянно включая сирены.
Через центр города, где многих из пропавших женщин видели в последний раз, кортеж выехал на Ривереньо, хуаресский эквивалент шоссе I–10, проложенного по другую сторону Рио-Гранде, которое исчезало в рытвинах дороги, входившей в Анапру с ее лабиринтом хижин и магазинчиков, и двинулся к хлопковому полю, где двумя годами раньше были найдены восемь трупов.
На этот раз у Фрэнка появилась возможность выйти из машины и походить. Он отметил, как близко место преступлений находится от автомобилей, проезжающих по Эхерсито-Насьональ-Будевар и по Пасео-де-ла-Викториа. Трудно представить, что тела пролежали здесь незамеченными или ненайденными столько времени, что успели превратиться в скелеты. Когда Фрэнк высказался по этому поводу, Эспарса заявил, что допрошенные ими люди признавали, что был какой-то запах, но на эту часть хлопкового поля они не ходили, так как туда порой свозили мертвых собак и других животных.