По сравнению с прошлой ночью, я была полностью под контролем. Или была, пока не почувствовала два пальца под одной из полосок моего купальника, которая оборачивала мою талию. Затем меня отдернуло от бара и я оказалось между коленей Ханта. Его руки оставались на моих бедрах, и мои глаза закрылись от волнения.
Это лишило доброго расположения к любой другой ночи моих, до сих пор великолепных, каникул.
Щетина на его подбородке коснулась моего плеча и он сказал:
— Что бы ни произошло сегодня…
Что бы. Что бы? Пожалуйста, пусть он думает о том же, о чем и я.
— Да, — вздохнула я.
— Не блюй в бассейне.
Черт побери.
Очко Ханту.
Глава 7
Смех загрохотал глубоко в груди Ханта, когда я вырвалась из его хватки.
— Только за это, весельчак… ты платишь.
Наши напитки прибыли и я приподняла бровь, бросая ему вызов. Пока он стоял и платил, я украла у него стул. Было так странно находиться в полностью нормальной обстановке бара, но в необычной одежде, которую и одеждой не назовешь. Но я не жаловалась. У меня был шанс хорошенько рассмотреть Ханта и его красивую спину – вылепленную мышцами и покрытую загорелой кожей. Мое военное подозрение подтвердилось татуировкой морской пехоты США над его правой лопаткой. Рассматривать буквы глазами, а не руками было уроком самоконтроля.
Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, держа напитки в руке, и я даже не притворилась, что не подглядывала за ним.
За ним хотелось подглядывать. И он знал об этом.
Джен, посмеиваясь, наклонилась и чокнулась со мной стаканом, но я не могла отвести взгляд от Ханта.
— Чтобы ты знала, Мисс Рассеянная, Операция Тау проходит хорошо, — прошептала мне на ухо Джен.
— Звучит неплохо.
— И я догадываюсь, что ты сегодня не пойдешь с нами домой?
— Звучит отлично.
Я закусываю губу, чтобы не улыбнуться, а глаза Ханта пожирают меня, даже когда я потягиваю сладкий напиток, наслаждаясь приятным вкусом. Его взгляд устремляется к стакану на секунду, затем снова на меня.
— Итак, Хант, — спросила я. — Откуда ты приехал?
— Вопросом полегче будет - откуда я не приехал.
— Военный ребенок?
Он улыбнулся, это перенесло меня к тому первому наблюдению. Было даже противно от того, каким великолепным он был. Он был как тот умный ребенок в классе, который испортил всем статистику. Вместо того, чтобы быть хорошим в уравнениях, он просто был хорош в существовании. Я скрестила ноги, его глаза проследили за движением.
— Ты называешь меня ребенком? — спросил он.
— Если бы я собиралась дать тебе прозвище, ребенок не был бы моим первым выбором.
Его пальцы коснулись моей лодыжки, это просто прикосновение заставило мою кожу полыхать.
— Как бы ты меня назвала тогда?
— Я уже назвала тебя мягким. — Его очаровательные глаза сузились. — Но я не против допустить, что я не права.
Его пальцы путешествовали от моей лодыжки вверх к задней части икры. Мои мышцы инстинктивно сжались, и я действительно, действительно хотела только пропустить остроумное подшучивание и перейти к части, когда его рот окажется на моем. Или на любой другой части меня, по правде говоря.
— Что привело тебя в Будапешт? — спросил он.
Я пожала плечами и зацепилась ногой за заднюю часть его колена.
— В частности ничего. Просто показалось, что это интересное место. — Я легонько подтолкнула и он отошел от бара поближе ко мне. — А тебя что?
Его пальцы были близко к чувствительной коже задней стороны колена, и он стоял настолько близко, что если бы я захотела охватить его ногами, чтобы пододвинуть вперед, я бы смогла.
— Следую прихоти, — ответил он.
Я облизала губы, его взгляд задержался на моем рте. Я была так близка к тому, чтобы довести его до следующей прихоти.
— Ты когда-нибудь становишься менее загадочным? — спросила я.
— Я думал, женщины любят таинственность.
Его голос стал низким и, должно быть, достиг какой-то специальной частоты, потому что он посылал через меня вибрации. Желтые и зеленые неоновые огни мелькали, бросая свет на его лицо.
— Женщины любят таинственность. Но только если мы думаем, что можем постичь ее. — Его взгляд, опьяняющий и с ослабленной напряженностью, встретился с моим. — Ты позволишь мне постичь тебя, Хант?
Он схватился рукой за край стула, его голова наклонилась к моему уху. Жар его дыхания, как молния, пустил дрожь по моей коже.
— Это дорога с двусторонним движением, принцесса.