– Ладно, – говорю я себе, достаю из машины рюкзак и закидываю на плечо.
После секундных размышлений фотографирую дом на телефон. Включаю программу навигации, отмечаю джи-пи-эс-координаты. Все ради науки, в конце концов. Отмечаю время суток. Солнце высоко в небе. Жарко. Место: Вест-Арбордейл, Вирджиния, Лэнс-Роуд, 323. Только необходимая информация. Или я сам себя обманываю, чтобы оттянуть момент?
– Ладно, – повторяю еще раз. Телефон оставляю в машине, чтобы не давал помехи, поднимаюсь на крыльцо со своими приборами и, приложив ладонь козырьком ко лбу, вновь заглядываю через окно в дом. Все в точности как вчера: перекошенные картины на стенах, немедленное ощущение, что здесь что-то не так.
Дрожащей рукой достаю ИЭП из рюкзака и подношу к окну, но ничего особенного не происходит. Прибор выдает те же стандартные показания, что и у меня дома. Электрическое поле в норме: стрелка не дергается, ведет себя как обычно, не заваливается влево. Делаю заметки, снимаю показания другими приборами.
Начинаю обходить дом вдоль фасада. Крыльцо поскрипывает под ногами. Задеваю рукой подвесные качели, и звякает цепь, на которой они закреплены. Напротив входной двери чувствую, что по ногам тянет холодный воздух. Замираю на месте. Прижимаюсь ухом к двери. Думаю… нет, надеюсь, что это включился кондиционер. Но на всякий случай стучу. Стучу! Стучу в дверь пустого дома, потому что по ногам тянет холодным воздухом. Ну ты даешь, Нолан!
Поддавшись порыву, кладу ладонь на ручку и поворачиваю. Ручка поддается. Горло сжимает спазм. Сердце останавливается. Да какого черта я делаю? Но я доворачиваю ручку и открываю дверь. Наружу вырывается поток воздуха. Я был прав – кондиционер. Смеюсь, пытаясь восстановить дыхание.
С порога дом выглядит как любой другой. Потертые деревянные полы, кофейный столик грубой работы, раздернутые занавески. Только перекошенные картины портят впечатление – из-за них кажется, что по комнате пронесся ураган. А еще есть запах. Запах новизны. Так пахнет ковровое покрытие в магазине, свежая краска, мастика для дерева и ароматизаторы с запахом елочки, которые вешают в машине у лобового стекла. Эти запахи будто призваны что-то замаскировать.
Вспоминаю статью, которую я прочитал, ее заголовок, фото… Переступаю через порог. Закрываю за собой дверь и жду, но ничего не происходит: сигнализация не срабатывает, свет не включается, телефон не звонит. Тогда я решаю рискнуть.
С ИЭПом наперевес я начинаю обход первого этажа. Все двери открыты, но в комнаты я не захожу. Просто иду по дому, глядя на циферблат. Кухня. Гостиная. Три спальни. В задней части дома коридор сворачивает, окон здесь нет, и меня окружает полумрак.
Темная лестница ведет куда-то вверх. Здесь новыми вещами пахнет сильнее всего. Потому что здесь все и случилось. Я на мгновение зажмуриваюсь, пытаясь представить сцену преступления, но тут слишком темно. Шарю рукой по стене и нащупываю выключатель. Вспыхивает свет, ослепительно яркий, – наверное, лампочку тоже вкрутили новую. Все вокруг начинает гудеть, будто воздух заряжен. В висках стучат предвестники головной боли.
Рука, в которой я держу измеритель, дрожит. Стрелка ползет вправо. Я сбрасываю рюкзак на пол, чтобы достать блокнот и записать показания, но карандаш пляшет в непослушных пальцах. Теперь я вижу, что ковровое покрытие примято: кто-то прошел наверх и обратно. Выключаю свет, и стрелка замирает. Это было всего лишь влияние электричества. Обычный бытовой фон. А по лестнице ходили риелтор и потенциальные покупатели.
Без света в коридоре вновь правят тени. Вот здесь их обнаружили. Но это не все детали. Саттон рассказывал – шепотом рассказывал всем, кто оказался с ним в бейсбольном лагере, собравшем игроков трех округов. Говорил, что именно она их нашла. Его знакомая девчонка. Нашла прямо на лестнице.
7
Кеннеди
В сарае Лидия встречает огромную коробку взглядом, полным удивления: – Ты ведь в курсе, что именно мы ищем?
– Я надеялась, ты сможешь разобраться, – отвечаю я, тяжело опуская коробку на пол между нами.
Покусывая кончик ногтя, Лидия садится на корточки, но к содержимому коробки не притрагивается. На обложке верхней тетради – надпись чернилами от руки: «Элиот Джонс».
– Это все принадлежало ему?
– Да.
Я достаю из коробки стопку тетрадей и раскладываю веером, чтобы вывести Лидию из транса. Ведь это всего лишь бумага.