Отомстив паше, он последовал за возлюбленной в Египет. Это все, что мог рассказать о нем торговец. «Хотя, — понизив голос, добавил торговец, — матросы с корабля, недавно прибывшего из Константинополя, рассказывали о красавице, которая прыгнула в воду и утонула, только бы не достаться шейху». С заговорщическим видом торговец прошептал на ухо Валентину имя разгневанного шейха, чьи люди напали на турка. Когда корабль вошел в порт, Мустафа проник на корабль, чтобы разыскать любимую. Безумец убил нескольких стражников и, самое главное, сына шейха. Теперь турку не жить. Слуги шейха его из-под земли достанут. Напрасно англичанин вмешался. Теперь ему тоже несдобровать. Если он дорожит своей шкурой, пусть уплывает из Александрии немедленно.
Англичане не стали искушать судьбу и покинули негостеприимный берег. Турка взяли с собой. Из сбивчивого перевода торговца Валентин понял, что турок обязан англичанину жизнью и будет служить ему верой и правдой до конца своих дней.
Турок стал для своего господина не только слугой, но и личным телохранителем. Валентин не смог бы вспомнить, сколько раз за последние несколько лет ятаган Мустафы отводил от хозяина смертельный удар.
— Посмотрите, она идет сюда. — Слова Томаса Сэндрика вернули Валентина к действительности.
— Елизавета? — воскликнул Джордж, готовый преклонить колено перед ее величеством.
— Нет, Элиза Уолчемпс, — проговорил Томас Сэндрик, не сводя восхищенного взгляда с приближающейся возлюбленной.
Джордж Хагрэйвс покраснел. Сделав вид, что расправляет складку на рейтузах, он выпрямился. «У меня сегодня день оплошностей», — подумал он. Джордж взглянул на собеседников, но те не смотрели в его сторону. Взгляды всех были прикованы к женщине несравненной красоты, сопровождавшей юную Элизу Уолчемпс.
Корделия Хауэрд остановилась перед Хагрэйвсом и мило улыбнулась:
— Я опасаюсь гнева Елизаветы. Представляю, что бы с ней было, если бы она увидела, как джентльмен преклоняет колено не перед ней. Прошу вас, запомните это. Я слишком высоко ценю свое положение при дворе, чтобы рисковать им ради рассеянного красавчика. Добрый день, сэр Чарльз. Здравствуйте, Томас. — Когда она обратила взгляд к Валентину, глаза ее вспыхнули как звезды.
— Корделия, — пробормотал Валентин.
— Я не знала, что вы вернулись, — сказала красавица. — Глядя на вас, я всякий раздумаю, вы передо мной или кто-то другой. Но меня можно простить: последние года два я вас очень редко видела. Однажды, Валентин, вы вернетесь в Англию и обнаружите, что ваши знакомые забыли вас окончательно.
Валентин улыбнулся:
— Я не многим доверяю. Забудут знакомые — не забудут друзья. Им-то не придется думать, кто перед ними — я или не я. Кроме того, встречи после долгих разлук бывают весьма трогательными. Вы не находите?
Корделия вновь мило улыбнулась, словно не поняла намека Валентина.
— Вы знаете малышку Элизу Уолчемпс? Это моя дальняя родственница. Раймонду Уолчемпсу она приходится младшей сестрой. У нее еще пять старших сестер. Отцу грозит разорение, когда он выдаст замуж всех дочерей. Боже, что это с вами, голубушка?! — воскликнула Корделия, глядя на зарумянившееся лицо Элизы. — Вот почему моя дорогая Элиза сейчас в Лондоне. Мы должны подыскать ей мужа, хотя, боюсь, это будет непросто. Приданое маленькое, и… ну и все остальное.
Намек Корделии понять было нетрудно, так как Элиза рядом с темноволосой и темноглазой красавицей выглядела серой мышкой.
И, тем не менее, Томасу Сэндрику Элиза Уолчемпс казалась самой прекрасной. Никакие Корделии Хауэрд не смогли бы заставить молодого человека разлюбить Элизу. Девушка бросила на Томаса один взгляд — и Сэндрик понял, что любим.
Корделия не пропустила их немой разговор. Она заметила восхищение во взгляде Томаса. Задача может оказаться проще, чем казалось тогда, когда ее попросили пристроить свою бедную родственницу за богатым дворянином.
— Милый мой, любезный Раймонд, — приветствовала Корделия подошедшего Раймонда Уолчемпса.
— Корделия, прекрасная, как всегда, — поклонился тот и, сделав вид, что не заметил сестры, обратился к Валентину: — Уайтлоу, примите мои поздравления.
Валентин удивленно поднял брови: «Разве мы знакомы?» Уолчемпс будто и не заметил его немого вопроса.
— Да, да, — продолжал Раймонд, — здесь только и говорят о том, как Валентин Уайтлоу прямо из-под носа у Дрейка увел самый лучший корабль. Слышал, что бедняга Дрейк вынужден был цепями приковать своих ребят к палубе, чтобы они не переметнулись к нашему герою. Как я понял, вы взяли испанский галион, полный золота и серебра. Что же скажет достойный Филипп, когда узнает, что золото оказалось в ваших карманах, вместо того чтобы пересыпаться в его сундуки?
— Попросит Валентина поддержать деньгами наемников Альбы[20] в Нидерландах, — нашелся Джордж, и его последние слова потонули во взрыве хохота.
— Возможно, Елизавета наградит нашего бравого капитана титулом, — заметил Уолчемпс.
Джордж Хагрэйвс усмехнулся. Многим было известно, что эти двое искали благосклонности у одной особы, и по взглядам, которые Корделия бросала в сторону капитана, нетрудно было догадаться, кто вышел из этого соперничества победителем. Но надолго ли победитель завоевал сердце этой дамы — неизвестно, ибо Корделия не отличалась постоянством.
— Сэр Валентин Уайтлоу! Добыл красивое колечко, — промурлыкал Джордж. — Хотя в жизни придворной рифов и мелей не меньше, чем в жизни морской. И все же битву словами выиграть сложнее, чем бой на шпагах. Попробуй-ка взять на абордаж того же Сесила. Не получится. Вас тут же потопят. Часто вы уверены, что плывете, хотя на самом деле давно лежите на дне. Вы согласны, Уолчемпс? Насколько я знаю, вы тоже недавно пытались потопить один кораблик.
Джордж подозревал, что досточтимый Раймонд немало потрудился над тем, чтобы королева была в курсе самых пикантных слухов, имеющих отношение к репутации леди, благосклонности коей он искал.
Уолчемпс молча смотрел в глаза Хагрэйвсу. Он знал, что немногие люди способны выдержать его взгляд, и часто использовал игру в гляделки, чтобы смутить противника. Джордж отвел взгляд. Легкая улыбка играла на губах Раймонда, искорки злого смеха: блестели в глазах: карем и голубом.
— В самом деле? Я такого не припоминаю, Хагрэйвс. Скорее всего вы что-то перепутали. Хотя… вы, наверное, пошутили. Извините, я вас не понял. С вашей манерой выражаться никогда не знаешь, воспринимать вас всерьез или нет. — Уолчемпс презрительно улыбнулся. — Следует порекомендовать Елизавете нововведение: приглашать в качестве шутов джентльменов, благо один уже есть на примете — он сумеет позабавить королеву какое-то время, а там, глядишь, подвернется следующий. Я даже берусь добыть колокольчики для вашего колпака.
Джордж Хагрэйвс готов был уже бросить перчатку в мерзкую физиономию Уолчемпса, но Валентин удержал его.
— Послушай, дружище, дело того не стоит. Кроме того, Томас обидится на тебя — ты создашь ему трудности.
— Томас? При чем здесь Томас? — недоуменно спросил Раймонд Уолчемпс.
— Ну что же, объясню. Если Джордж проиграет дуэль, а я думаю, что так оно и произойдет, поскольку вы фехтуете лучше, мне придется вызвать вас. Ваша смерть станет, как я полагаю, причиной траура в семье. Томасу едва ли придется по вкусу год смотреть на очаровательную Элизу, одетую в черное. Не понравится это и Корделии, и вашему духу придется объясняться с ее многочисленными обожателями из-за того, что вы создали ей неприятности.
Джордж хлопнул себя по ноге и расхохотался. Засмеялись и его друзья. Одному только Уолчемпсу рассуждения Валентина не показались забавными. Он впился взглядом в глаза Уайтлоу, но тот не смутился. Раймонд вспыхнул и потянулся за шпагой. Тут за его спиной раздался знакомый властный голос — голос ее величества:
Note20
Герцог Альба с 1568 по 1573 г. руководил действиями испанских войск в Нидерландской войне 1568— 1609 гг.