— Да, Рамина. В этом мире меня почитают, как Богиню. И твоё спасение у меня вымолил тот, кого ты любишь, принеся в жертву слишком многое. Я могу тебя спасти. Её нет. Она уже приняла решение. Уже выпила яд, — голос Богини пронизывает ознобом до костей впечатывая каждое слово. — Ты не желаешь принимать жизнь ценой чужой смерти, а та, кого ты так благородно пожалела, не побоялась принять смерть ценой чужих жизней. Как думаешь, что будет со старой доброй няней, которая принесла своей госпоже то, что она попросила? Думаешь, её пощадят? Девочка предпочла не думать об этом, как и не искать других путей, предпочла сдаться. За всем стоят чьи-то решения, Рамина.
Склоняю голову, признавая горькую правду. Занять чужое место. Чужое тело? Это в голове не укладывается. Но Тай… Я не имею права обесценивать его поступок. Что он отдал, ради моего столь радикального спасения? Страшно даже представить.
— Что я должна сделать?
— Умереть, — почему-то кажется, что Богиня пожимает плечами.
— А разве я не умираю? — удивлённо вскидываю я брови.
— Пока нет. Тебе осталось ещё несколько дней жить, возможно дольше, если проявишь достаточно силы воли. Очень мучительных дней, надо признать, — озвучивает она то, что я и сама чувствовала. Знала откуда-то.
Несколько дней жизни и призрачный шанс на большее, возможность ещё побыть с родными, хоть и страдая, в обмен на другую жизнь, в другом теле, в другом мире. Там, где Тай. И неведомое чудовище, претендующее на это самое тело.
— Почему сейчас? — спрашиваю я у своей собеседницы, понимая, что решение у меня только одно.
— Потому что она умирает сейчас. Решайся, пока не стало поздно.
Решаться. Решаться. Киваю, словно с головой в омут бросаюсь. А может так оно и есть.
— Хорошо. Я согласна.
— Умная девочка, — хмыкает Богиня. — Не подведи его.
Я хочу спросить еще столько всего, но тьма внезапно забивает мне рот, тягучим чёрным туманом заползает в лёгкие, отнимая дыхание, несясь по сосудам, венам, оплетая тело. И мягким саваном обволакивает сердце. Оно испуганно трепыхается, словно пытаясь вырваться, но стальные тиски душат его. Боль выворачивает, накатывает, превращаясь в агонию. И я откуда-то знаю, что наяву моё сердце именно сейчас умирает, останавливается, где-то там в палате. Кажется, я даже слышу встревоженные голоса медсестёр и Георгия Владимировича. Боль разрывает на куски, и я ору, захлёбывась тьмой, пока не падаю навзничь, чтобы прекратить дышать и быть, растворяясь в ощущении невесомости.
Меня приводит в себя резь в животе и тошнота. Распахиваю глаза, чувствуя, что ещё немножко и захлебнусь. Переворачиваюсь набок, позволяя желудку очиститься. Кто-то помогает мне, убирая волосы от лица, гладит спину, всхлипывает.
— Ох, Великая Праматерь, бедненькая моя. Госпожа Мирэн, давайте. Вот так. Вот так. Вот и хорошо, что не подействовало. Вы ж затихли совсем, даже сердечко не билось. Я думала, всё отошла моя госпожа. А вы возьми да очнись. Как же хорошо. Не надо вам помирать. Не давайте мне больше таких страшных приказов. Мы что-нибуть обязательно придумаем. Я если надо, пешком до Замайры дойду, чтобы помощи для вас у вашего дяди просить.
Она всё причитает, а я начинаю осознавать, что это происходит на самом деле. Моя душа заняла место этой Мирэн, которая таки действительно отравилась.
— Воды… — сиплю я, содрогаясь в болезненных конвульсиях. — Промыть желудок. Помоги… Гапка.
Глава 3
Няня Мирэн так счастлива, что её бедная девонька выжила, что едва ли не вихрем срывается с места, собираясь вызвать какую-то целительницу.
— Стой! — мой хриплый рык, несмотря на довольно мелодичный голос нового тела, получается довольно резким — старушка замирает, как вкопанная, смотря на меня испуганно. Но останавливается. А это сейчас главное.
— Госпожа?… — жалобно произносит она. — Вы же сказали промыть вам желудок.
— Да. Но не надо никого звать. Отец… ведь узнает? — в её глазах мелькает страх, и я убеждаюсь, что понимаю ситуацию правильно. Вряд ли папаша моей предшественницы будет рад, что его дочурка, которую он тут собрался выгодно продать замуж, обрадуется, что она выпила яд. А достанется от него нам с Гапкой. Смотрю ей в глаза и, как можно уверенней, прошу: — Пожалуйста, дай воды и помоги добраться до ванной.
— Как скажете, госпожа, — няня хмурится, явно не до конца согласная со мной, но покорно возвращается и помогает мне подняться на ноги.