Но до того, как это может перейти в настоящую потасовку, привычно вмешивается Граймс.
— Успокойтесь, — тяжело выдыхает он, пытаясь перестать хихикать. — Вы вроде как забыли о главной цели. От того, что вы подеретесь, мы только потеряем больше времени.
— Я поставлю тебя на место, петушок, — едва слышно, чтобы смог понять только Дэрил, шепчет Шейн, тыкая его пальцем в грудь.
— Пошли уже, человек-осьминог, — зовет того Граймс.
========== Часть 10 ==========
Здесь жарче, чем на фермах или в лесу. Черная рубашка покрывается темными пятнами пота, ткань противно липнет к коже, мокрые пряди лезут в глаза. И длинный плащ, который не помогает проветриванию, ничуть не улучшает ситуацию. Но Чистенькие чувствуют себя не лучше. Шейн уже избавился от своей куртки, просто закрепив ее на лямке собственного рюкзака, и поминутно вытирает со лба пот. Он ничуть не стесняется, вскоре избавляясь и от рубашки, подставляя чуть загорелую кожу солнцу. Рик следует за ним, с одним отличием — он только расстегивает две верхние пуговицы рубашки.
Настроение от жары, конечно же, крайне паршивое. Но то, что Шейн больше не раскрывал свой поганый рот, как-то развеивало обстановку. И пускай тот бросает на него быстрые взгляды, явно не предвещающие ничего хорошего, Диксон успешно забивает на это. В его жизни было достаточно дерьма, чтобы не обращать внимания на еще одного долбоеба. Конечно же, это не значит, что ублюдку сойдет все с рук.
Граймс легонько касается его локтя, отвлекая от крайне заманчивых мыслей об извращенной расправе с Уолшем. На языке уже вертится очередная гадость, так и собирающаяся сорваться, но Граймс его опережает.
— Я у тебя не спрашивал, но мне действительно интересно. — И тут же добавляет: — Если не хочешь, то можешь не отвечать. Но ты обычно ходишь один или с кем-то?
Через злость проталкивается заторможенное недоумение. Чего Граймс хочет? Светские беседы решил вести?
— Зачем?.. — невнятно бормочет он, но Рик понимает.
— Просто интересно. Я мало что знаю о Зоне. И не скажу, что она мне нравится. — Рик выдает нервный смешок, зарываясь пальцами в собственные влажные волосы. — Того, что я увидел, хватит, чтобы в следующий раз у меня даже не возникло идиотской идеи о том, чтобы пойти сюда.
Тут же в голове возникает две мысли. Первая о том, что Граймсу хватило мозгов осознать, что это место не для него. А вторая… вторая была даже не мыслью, а картинкой, отдающейся теплым ощущением внутри.
— Сначала нет, — через долгую паузу, когда Рик уже не ждет ответа, говорит он. — А сейчас чаще один.
— У тебя есть друг, — понимающе кивает Граймс. — Может даже команда. А семья? Жена и дети?
Чужие слова возвращают на грешную землю. В желудке становится неприятно холодно, кровь отливает от лица.
Жена? Какая нормальная баба посмотрит на раба? Да они плюются, стоит только завидеть метку на запястье. Это ведь неуважение. А дети…
Диксон на секунду зажмуривается, возвращаясь в те ужасные времена. Его ценили, но не так, как ценят человека, а как очень хорошее животное. Сильный, не настолько уродливый, чтобы отказаться от его потомства. Они наслаждались и смеялись над ним, когда Дэрил, задыхаясь от наркотиков и вдавившегося в горло ошейника, трахал рабыню. Диксон слабо помнил ее лицо, зато в мозг врезалось то, как она кричала, впиваясь в его руки, надеясь на то, что он остановится. Но Дэрил не остановился. Потом, когда его в очередной раз продали, он видел ее на одной из вечеринок богатеньких, уже с большим животом, все так же плачущую. Дэрил создал ублюдка, раба от рождения.
Горло сжимает тошнота.
— Прости, — тихо говорит Рик, видимо заметив, но неправильно поняв реакцию Диксона. — Я не должен был лезть в это дело.
Его ладонь сочувственно сжимает плечо. Глаза обеспокоенно скользят по лицу. И Дэрил привычно закрывается. Опускает голову, завешиваясь волосами, отстраняется. Жалость — последнее, что ему нужно.
— Ты хотел узнать о Зоне, а не о моей жизни, — напоминает Дэрил, старательно игнорируя чужой взгляд.
— Да чего он там не знал? — врывается в разговор Шейн. — Каждый третий о ней болтает. Лучше скажи, чего это ты паришься-то? Жарко ведь. Или стесняешься?
Рик укоризненно смотрит на него, но это не работает: Шейн уже встал на колею и не собирался с нее сворачивать. Правда, Дэрил пока не понял, к чему тот ведет.
— Какого хрена тебе, блядь, нужно?
— Да ничего, — пожимает тот плечами. — Я же за тебя беспокоюсь. Как же мы, если тебе станет плохо. Если тебе так привычнее, давай я помогу.
Чужая рука дергает ворот плаща, но Дэрил перехватывает ее, крепко сжимая.
— Руку убрал, — сдерживая клокочущую в горле ярость, говорит он. — Еще раз тронешь меня, я их тебе сломаю и в жопу засуну.
Так вот чего решил этот чертов долбоеб.
— Себе в жопу? — едва слышно, ехидно выдает он. — Ну и фантазия у тебя. Я, пожалуй, все же воздержусь.
Кто-то возможно и спустил бы это дерьмо, проглотил его, не подавившись. Но не Дэрил. Оскорбление застревает в горле, пульсируя там, расширяясь. Кровь приливает к лицу. И он правда не видит причин сдерживать себя. Этот ублюдок нехило так подзаебал его.
Шейн сгибается, судорожно выдыхая.
— Ты меня заебал, ублюдок. Думаешь, я буду терпеть это?
— Дэрил…
— Иди нахуй, Граймс. Тебя не спрашивали.
— А ты не забываешься, Диксон? — выпрямляясь, интересуется Шейн, подходя слишком близко. — Ты ведь помнишь, что тебя кое-что ждет дома?
Ублюдок. Снова вспомнил про поводок.
— О чем ты, Шейн?
— Не лезь, Рик. Тебя это не касается. А ты попридержи язык и не забывай, кто тут главный. Веди нас и не выебывайся.
Вот, блядь, и проигнорировал. Но он еще достанет эту суку. Однажды, когда этот дебилоид будет прогуливаться по улице, они встретятся. Кишки у всех одного цвета, неважно, раб ты или свободный. Но Диксон хотел бы убедиться.
Граймс тоже не выглядит особо довольным. На лице нечитаемые эмоции. Он занял место между ними, видимо, готовясь разнимать драку, но все же нихуя не делая. Не хочет лезь в то дерьмо, в котором нихуя не понимает. А ведь стоило бы. Но Дэрил тоже ничего не сделает, заткнется и будет вести. Посмотрим, что будет дальше. И только Шейн выглядит довольным ситуацией. Победитель мира, блядь. Вот только этот дружок все прохерит. Диксон сделает все, чтобы именно так и произошло. А если… Диксон переводит взгляд на Граймса. Граймс, Граймс, Граймс, вполне возможно, нужно сделать ставку именно на него.
Время идет, они все больше и больше приближаются к городу, уже чувствуя его давящую атмосферу. Рик, видимо пытаясь показать, насколько его все это тоже достало, демонстративно молчит. И это только к лучшему. Молча они проходят намного больше.
— Скоро ночь, — напоминает Граймс, как будто сам Дэрил не видит густеющие над ними тучи. — Нам нужно устраиваться на ночлег.
Какой у них гениальный мальчик. И добрый, и хороший, и внимательный, настоящее чудо. Дэрил презрительно кривит губы. Нет, нихера у них троих не выйдет. Прирежет он их ночью, и даже этого ни в чем не виноватого идиотика, для проформы, чтобы свидетелей не было. Главное, чтобы все было чистенько.
— Может, сюда? — предлагает Граймс, хлопая по удачно попавшейся машине.
Довольно большая, чуть поменьше той, на которой они в прошлый раз «отдыхали», с коробкой позади. На кой хер она нужна, Дэрил не знал, да и выяснять не пытался.
Дверь приветливо открыта. И Диксон тут же падает на водительское сидение, собираясь все время провести так, пялясь в темноте на город. Шейн забирается в коробку, устраиваясь там. А Граймс… Граймс по какой-то причине плюхается на соседнее сиденье.
— Рик, иди сюда, здесь довольно просторно, — зовет друга мужчина.
— Ты устраивайся. А я пока здесь посижу. Не хочу спать, думаю с оружием разобраться.
— Как хочешь, друг, как хочешь. Здесь действительно неплохо.
— Я не могу извиняться за Шейна, — негромко говорит мужчина через довольно продолжительное время, когда за спиной раздается красноречивый храп. — Но я хочу, чтобы ты знал, что я не разделяю его точку зрения. Он часто не понимает, что перегибает палку. На это проще просто не обращать внимание.