— Заслужил, — честно признается он. — Но не скажу, что это не стоило того.
— Ты что, ебанулся в крайняк? — зло рычит Дэрил, пытаясь справиться с силой, сдавившей его горло.
Он не знает, что делать. Хочется убить и в то же время убежать куда-то, свернуться в темном углу и просто сдохнуть. Потому что он практически поверил, потому что Граймс смог пробиться настолько, насколько никому еще не удавалось. Оттого удар так силен. Даже те ублюдки, что пытались трахнуть, не делали настолько больно.
— Возможно, — вполне серьезно говорит Граймс. — Дэрил, пока просто успокойся.
Успокоиться? Как можно успокоиться, когда тебя практически убили, просто вывалив на голову ведро дерьма.
Дэрил сам не осознает, когда в его руке появился нож. Тело колотит, все лицо невыносимо горит, словно по нему бегают сотни огненных муравьев.
— Что здесь происходит? — сонно интересуется Уолш, выходя на крыльцо.
— Ничего.
Граймс все так же держит руки перед грудью, как будто таким образом пытаясь отстранить от себя Дэрила. А ведь он сам совершил это. Он сам плюнул в душу. Урод, гребанный урод, который ничуть не лучше своего дружка.
— Дэрил, успокойся. Я могу извиниться, но лучше мы просто потом поговорим.
— А может, лучше я тебе к черту отрежу башку, чтобы туда всякий бред не приходил, — сквозь зубы говорит он.
— Нож убрал!
В затылок чувствительно вжимается холодное дуло пистолета.
— Сука.
— Еще какая, но угрожать другу ножом не дам, — выплевывает Уолш, надавливая сильнее.
Глухо щелкает предохранитель, предупреждая. Дэрил зло рычит, сам удивляясь полученному звуку. А Граймс… Граймс выглядит как будто виноватым.
— Отдай нож.
Внутри горько, мерзко, противно. И даже сопротивляться не хочется. Слишком он устал от всего этого дерьма, от того, что его топчут, как чертов мусор. Он молча разворачивает нож, направляя его ручкой к Граймсу.
— Я не хотел тебя оскорбить или обидеть, — четко говорит Рик, забирая оружие.
Конечно же. Раба ведь нельзя обидеть. Если какой-то ублюдок хочет его трахнуть, нужно подготовить жопу и с благодарностью ждать.
— Иди к черту, Граймс, — горько выплевывает Дэрил. — Вместе со своим дружком.
Он дергается в сторону, отодвигая голову от пушки.
К черту. Все это так… глупо и бессмысленно. А внутри разрастается чернильная темнота, которую уже ничто не заполнит. Чувства притупляются, уходят глубже, прячась внутри так, что не остается практически ничего. Ему просто плевать, на все плевать. На то, что Граймс пытается ему сказать, на то, что Шейн так и не убирает руку с рукояти ножа. Скоро все закончится. Он вернется домой, и все станет так, как обычно.
Чем ближе они подходят к границе, тем чище становится местность. И вот уже даже лягушки не попадаются в траве. Только эта звенящая тишина наполняет воздух, стягивает легкие, мешая дышать.
— Дэрил… — выдыхает Граймс, догоняя его, касается руки, но Дэрил отдергивает ее, даже не поворачиваясь к нему.
— Иди на хуй, — тяжело выдыхает он. — Еби мозги кому-нибудь другому.
Все уроды одинаковы. Все они не видят в нем человека. Только тварь, с которой можно делать все, что угодно.
Мурашки поднимаются по телу, напоминая все то дерьмо. И вроде бы такая глупость, как поцелуй. Посмеялись и забыли. Но нет, не для него, не с человеком, которому он практически доверился. Это практически ломает его… практически. Но Дэрил стиснет зубы, до скрипа, до боли и спрячет душу еще глубже, чтобы никто уж точно не смог добраться, сделать больно.
— Я не отказываюсь от своих слов, — тихо, потерянно говорит Граймс.
А Дэрилу все равно. Просто все равно.
Граница все ближе. Тьма уже сомкнулась над их головами, скрывая от любопытных взглядов. Но если очень хорошо напрячь зрение, то вон она, машина, за которой прятались эти идиоты при первом посещении. Осталось только несколько шагов, и вот она, свобода. Завтра он заберет заслуженные монеты, накупит выпивки и утопит все, что накопилось в душе, в бухле. А потом блевать так, чтобы даже в голове ничего не осталось, и он будет проблевываться до тех пор, пока не уснет в этой луже.
Граймс вновь хватает его за руку, привлекая к себе внимание.
— Отпусти, — глухо говорит Дэрил, вновь отдергиваясь.
Рик мгновенно отпускает его руку, горестно вздыхает.
— Все же нужно было поговорить сначала. Дэрил, я действительно не хочу тебя обидеть. Просто… я хотел убедиться, — быстро и тихо тараторит Граймс, так, что приходится хорошенько напрячься, чтобы разобрать его слова. — Для тебя это немного неожиданно. Но мне показалось, что ты тоже будешь не против. Твое отношение ко мне поменялось, и я думал, это отличная возможность… похоже, я ошибался.
Ничего он не думал. И все его слова — всего лишь попытка оправдать себя. Вот только зачем? Рик же свободный, чего ему до какого-то стремного раба?
Резкий яркий белый свет бьет по глазам, ослепляя. Они замирают всего лишь в нескольких шагах от колючей проволоки, ограждающей Зону. Глаза немного привыкают, и Дэрил может разглядеть расплывчатые силуэты людей. Их ждали, знали, что здесь дверь и просто ждали.
Он тянется к ножу, обхватывает рукоять, собираясь драться до последнего. У него просто нет выбора. Если этим Чистеньким ничего не сделают, то его просто казнят. Хотя… у Рика вроде бы лежал артефакт.
— А этого я бы лучше не делал, — громко звучит голос за спиной. — Пушки опустили, руки подняли, если не хотите, чтобы вас изрешетили. Вы вторглись на охраняемую территорию, за что понесете наказание. Не нужно ухудшать и так паршивую ситуацию.
Внутри все вновь стягивает, внутренности сжимаются в небольшой комок. Это конец, черт, это действительно конец его чертовой жизни. Чужие руки болезненно сжимают запястья, выкручивают, заставляя выронить оружие. А затем кожу грубо стягивает прочная проволока, разрезающая кожу.
Он дергается, понимая, что это абсолютно бесполезно. Эти люди профессионалы, стоит только взглянуть на их спецовки. Специальное подразделение по борьбе с вредителями, элита из элиты, люди, которых годами натаскивали убивать.
Чужие руки дергают запястья, проволока сильнее врезается в кожу, по коже спускается горячая щекочущая ниточка крови. Единственную защиту — перчатки — грубо стягивают, обнажая яркую, уродливую метку позора. Клеймо.
— А у нас тут раб, — радостно сообщает стоящий за его спиной мужчина.
Он нажимает на плечо, боль пронзает тело, отдаваясь в кончиках пальцев, перед глазами темнеет. Но Дэрил только сжимает зубы, давя болезненный стон, сопротивляется, не позволяя поставить себя на колени. Он, блядь, не прогнется, никогда.
Тяжелый сапог бьет по сухожилиям, все же заставляя его низко завыть и упасть. Но этого им мало. Мужчина нажимает на затылок, крепко обхватывая его, вынуждая полностью склониться в унизительной позе.
— Он мой! — неожиданно выкрикивает Граймс. — Вы не имеете права трогать чужое имущество.
Слова вновь больно бьют. Зачем? Смысл от этого-то какой?
— О, да у нас тут свободные. Чудесно. Я сейчас со всем разберусь.
Щурясь, Дэрил чуть приподнимает голову, насколько дает удерживающая его голову рука, чтобы разглядеть вышедшего. Мужчина без опознавательных знаков, в той же черной безликой спецовке. Вот только по его движениям, по насмешливым ноткам в голосе сразу же становится понятно, что он тут главный.
Живот вновь сжимает, и Дэрила практически тошнит.
— Тех двоих осмотреть и к нам. А этот, — мужчина как-то нехорошо ухмыляется, присаживается рядом с Дэрилом, подцепляет тонкими пальцами его подбородок, заставляя смотреть себе в лицо. — Ну-ка, скажи мне, чей ты?
Дэрил зло рычит. Хрен он что скажет этому уроду. Скорее плюнет в эту самодовольно улыбающуюся роду. Даже сдохнет он только на своих условиях.
— Мой, — вновь подает голос Граймс, пытаясь вырваться.
Главный недовольно кривится, всматривается в лицо Дэрила, стискивает сильнее, вдавливая пальцы в кожу. На губах все та же усмешка, но в его глазах Диксон видит настоящую угрозу. Если он и разбирался в психопатах, то этот человек был худшим. От его взгляда хочется спрятаться, сбежать куда угодно. Потому что он может сделать все что угодно.