— Не пизди мне, — неожиданно резко выплевывает командир. — Я этого мальчика хорошо знаю, — практически любовно протягивает он. — Такую мардаху сложно забыть. Помнится, ты решил, что твой новых хозяин не так красив, и украсил его глаз дамской шпилькой. Даже удивительно, какая у меня хорошая память, — с удовольствием хвалит себя мужчина. — Знаешь, что с рабом бывает за убийство? А ты взял и решил, что тебе этого мало. Еще и вторгся на запретную территорию. Меня восхищает твоя способность к саморазрушению!
Он медленно встает, брезгливо обтирает руку о штаны, как будто Дэрил какой-то мерзкий червяк. Впрочем, для него он именно такой. Отвратительный, копошащийся в говне червяк, которого даже раздавить сапогом не хочется, жалко марать чистую подошву.
— Хороший улов сегодня. Молодцы ребята. — И общаясь к стоящему за спиной, добавляет: — Подними его.
Дэрила вздергивают на ноги, придерживая за связанные руки, болезненно выворачивая лопатки. Раненая кость трещит, перед глазами взрываются звезды. Но еще рано сдаваться.
Мужчина вновь наклоняется к лицу, смотрит прямо глаза, презрительно кривя губы. Дэрил не успевает приготовиться, когда кулак с невероятной силой бьет ему в живот, заставляя согнуться, и только удерживающие его руки, не дают упасть. С губ капает желчь, слюна и кровь, глаза застилают слезы.
— Ненавижу таких грязных ублюдков.
Руки, помогающие держатся на ногах, отпускают. И он мешком падает на землю, пытаясь втянуть в горящие легкие хоть немного воздуха. Дэрил просто не может. Очередной удар практически не чувствуется. Он как-то отстраненно осознает, что трещит ребро, вдавливает во внутренние органы. Изо рта вытекает еще одна порция крови, которая очень быстро впитается в землю.
— В камеру его, — сквозь вату в голове прорывается чужой голос. — С ним мы еще пообщаемся.
========== Часть 22 ==========
В машине, быстро мчащейся по ямам лесной дороги, а затем и по городским улицам, нещадно трясет. Дэрил, не имеющий никакой возможности хоть как-то держаться, болтается в кузове, словно… Машина резко поворачивает, Дэрил летит к противоположной стене, прикладываясь к железному борту головой, наконец-то отключаясь.
Маленький Дэрил сидел на краю кровати, покачивая ногой в воздухе. Со ступни сыпался сероватый песок, пачкая свежевымытый пол, но мальчику было все равно.
Он с интересом крутит в руках настоящее оружие, не какую-то деревянную игрушку, которую ему мог доверить отец. Нет, это был охотничий нож, которым разделывали настоящих животных, и, если хорошо присмотреться, можно увидеть капельки засохшей крови, въевшиеся в зазор между рукоятью и невероятно острым лезвием. И пускай Дэрил отлично знал, что потом получит за это нехилую взбучку, было безумно интересно.
Мальчик покрутил оружие в руках, представляя, как будет погружать его в тело своего врага, или даже монстра какого-нибудь. И пускай пока рука очень быстро устает, он уверен, что в будущем станет настоящим охотником. Дэрил будет помогать своей семье и жить счастливо.
Сильная оплеуха заставляет практически уронить нож, но крепкая ладонь перехватывает его раньше, чем загорелые пальцы разжимаются.
— Сколько раз я говорил, чтобы ты не трогал мои вещи! Ты можешь пораниться, глупый мальчишка.
— Тогда научи меня, — упрямо говорит мальчик, поднимая лицо на говорящего.
Тот фыркает.
— Ладно. Но если пальцы себе отрежешь — будешь сам виноват…
Дэрил вздрагивает, резко просыпаясь. Даже через замутненное сознание он понимает, что перестало качать, да и под щекой ощущается холодный, слегка влажный камень. Приятно. Прохлада снимает часть боли, и Дэрилу хочется только сильнее растечься по этой поверхности, впитать ее всей своей кожей и просто перестать чувствовать эту тянущую боль.
Вот только ему не дают. Дэрила вновь вздергивают на ноги, как щенка, взяв за шкирку. И только сейчас он понимает, что руки, все еще стянутые чертовой проволокой, вообще не ощущаются. Словно ему просто отрезали запястья. В голове, пробиваясь через гудение, вспыхивает паническая мысль. Но Диксон быстро ее заглушает. К черту, все равно он здесь сдохнет, с руками или без.
Дэрил приподнимает голову, через длинную челку, сосульками завесившую лицо, рассматривая камеру. Губы растягиваются в злой усмешке. Если они хотели удивить его, то у них не получилось. Вся эта херня, эти игрушки, что должны были пугать впечатлительных преступников, действительно обязаны были заставить выложить все то, что они знают? Слабовато.
— Скалишься? — протягивает мужчина, стоящий до этого у стены. — Зря. Я умею разговаривать с такими, как ты. Я предложу только один раз. Ты рассказываешь мне обо всех известных тебе сталкерах, и я обещаю тебе быструю смерть. В противном случае… — он выразительно косится на украшенную пыточными инструментами стену, — я сделаю так, что ты пожалеешь о своем решении.
До он скорее сдохнет, чем сдаст кого-то. Дэрил тихо, кашляюще смеется. Вот и вся, блядь, история. Он ввязался в дерьмо с Уолшем, чуть не умер на Зоне, не был съеден тварями и теперь оказался в настоящем дерьме.
— Ты принял решение…
***
Это продолжалось несколько часов, а может даже дней, недель, месяцев. Все, что у него осталось — только боль. Все, о чем он мог думать — боль. Она была везде, в каждой клеточке его тела.
Нож погружается под кожу, срезает грубые шрамы рубцов, медленно, не торопясь, заставляя хорошенько прочувствовать каждый кусочек плоти, отделяющийся от спины. Кровь горячими ручейками стекает по голой коже, по ногам, смешивается с водой, струящейся с волос, собираясь небольшой лужей у ступней. Дэрил инстинктивно выгибается, когда раны касается раскаленный прут. Кровь кипит, шипит, мясо обжаривается, прилипая к железу, отрываясь, когда его убирают. И это не прекращается, продолжаясь и продолжаясь. В какой-то момент Дэрил просто перестает чувствовать, бодрствуя и в то же время не будучи в сознании. Пытки прекращаются, давая время прийти в себя, и все вновь возобновляется.
Странно, как будучи буквально на грани собственных возможностей доходишь до какой-то черты, когда в голову начинают лезть странные вещи. Почему-то вспоминаются слова Граймса о том, что тот хотел ему помочь. И, черт возьми, если тот действительно мог бы это сделать, то лучше бы сейчас. Потому что долго он не протянет.
Дэрил сплевывает, ниточка алой слюны повисает на подбородке, противно тянется ниже, медленно раскачиваясь. Перед глазами мутная пелена, не дающая ничего разглядеть.
Они что-то говорят, но в ушах только шум, не дающий ничего понять. Руки отстегивают от цепи, крепящейся к потолку, позволяя мешком повалиться на землю. Но облегчение не приходит. Дэрил сгибается, выблевывая воду, перемешанную с кровью, дрожит. Он не сдастся даже сейчас. Это все очередное дерьмо, с которым он справится. Он, блядь, не позволит им наслаждаться собственными мучениями. И даже сдохнет он с достоинством. Все это такие мелочи.
Вот только этим ублюдкам совершенно наплевать на то, что он делает или думает. У них свои дела. Дэрил не может даже сопротивляться, когда его снова хватают и тащат. Вот только не к очередному орудию пыток, а дальше по коридору, в маленькую камеру, где и кидают его к стене.
Здесь нет ничего, никаких окон, только тяжелая дверь, огораживающая эту чертову конуру. В углу металлическое ведро, в другом охапка гнилого, вонючего сена. И больше ничего, ничего, что могло бы помочь. Осторожно, но все равно вызывая кровавый кашель и сильную вспышку боли, он садится, поджимая к груди ноги, хоть так пытаясь согреть себя.
Смешно. Его пытают, скоро убьют, а он может сейчас думать только о том, что холодно, да как бы задницу себе полностью не отморозить. Идиот.
Тело колотит мелкая дрожь, с волос стекает вода, а спина… он ее к счастью просто не чувствует. И похуй, что там на самом деле. Он теперь просто труп, пускай это и вопрос времени.