— Можешь идти? — обеспокоенно спрашивает мужчина, вновь протягивая руку.
— Могу, — разлепляя пересохшие губы, хрипит он, хотя не уверен, что правда сможет сделать это.
— Ну, скажи, что рад меня видеть.
— Я рад тебя видеть, Пол, — механически говорит Дэрил, все еще боясь поверить.
Но нет, рука, прикасающаяся к нему, вполне живая, отлично знакомая. По телу бегут мурашки. Хочется смеяться и плакать одновременно. А главное — уйти отсюда поскорее.
— Я не ожидал, что у тебя есть такие упрямые друзья, — негромко, мягко говорит Пол, кивая в сторону одиноко переминающегося мужчины.
Похоже, Дэрил все же сошел с ума. И сейчас вместо того, чтобы уйти в безопасное место, его отведут на плаху. Потому что вот этого определенно не может быть. Граймс должен быть далеко, в тюрьме, у себя дома, где угодно, только не здесь, не сейчас. Но Рик — вот он, стоит, внимательно рассматривая. Сразу же становится неудобно, хочется прикрыться или даже вернуться обратно в повозку.
— Я… — пытается что-то сказать Рик, но останавливает себя, мотает головой, словно в попытке привести мысли в порядок.
— Поговорим в другом месте. Давайте уйдем отсюда подальше, туда, где будет безопасно.
Пол быстро сдирает с себя плащ и осторожно, бережно закутывает Дэрила в него, скрывая от чужих глаз избитое тело, покрытое коркой крови и грязи.
— Ты, конечно, как всегда, отлично выглядишь, — хмыкает Пол, привычно игнорируя раны, украсившие тело охотника. Так было намного лучше, чем чувствовать на себе жалостливые взгляды того же самого Граймса. — Как вижу, не теряешь формы. Но если будешь щеголять голой задницей перед носом, то точно ничего хорошего не выйдет.
Дэрил едва заметно улыбается, чувствуя, как лопается разбитая губа. И вот нужно говорить о таком дерьме, когда Диксон мало того, что выглядит паршиво, да еще и мучается от боли? Даже тихий смешок требует от него невероятных сил. Но, как бы это ни было странно, становится немного легче. Словно Пол, игнорируя проблему, забирает часть ее.
Зато возвращается озноб. Дэрил кутается в кожаный плащ, стараясь хоть немного согреться. Конечно же ничего не получается. Под подол хорошо так поддувает, охлаждая задницу и не только, голые ступни стоят на холодном влажном камне. И когда Пол подныривает под плечо, помогая передвигаться, Дэрил прижимается к нему чуть сильнее, греясь о теплый бок.
— Так, Дэрил, только не заставляй меня тащить себя. Не скажу, что это неприятно. Но ты тяжеловат для меня.
— Я помогу.
— Да я…
Однако Граймс не дает ему договорить. Дэрила просто перетягивают, как игрушку. Рик надежно обхватывает его, прижимая к себе, ладонь крепко, но бережно сжимает бок. И все равно Дэрилу больно. Он тихо шипит, слабо дергаясь, но Граймс не отпускает.
— Прости. Потерпи немного.
— А это уже интересно, — едва слышно говорит Пол, но Дэрил его слышит.
Возникает мысль, заставляющая его отодвинуться, но Диксон просто плюет на нее. Ему сейчас хорошо, тепло и даже безопасно. Диксон прикрывает глаза, позволяя себе немного расслабиться. Зря он это сделал, зря.
Боль, слегка притупившаяся, вновь накрывает с головой, давит виски, разрывает мышцы. Сквозь мутную пелену он рассматривает темные улицы, бомжей, пьяниц, впрочем, не обращающих на них внимания. Пару раз им приходилось прятаться. Рик крепко прижимал его к себе, как будто пытаясь закрыть своим телом, и внутри все восставало против этого. Если бы у него были силы, Диксон дал бы ему в морду.
В какой-то момент Граймс даже идет дальше, да так, что Дэрил сжимает зубы до скрипа. Нахальная рука скользит по спине, осторожно, но все же вызывая невыносимую боль, и замирает на пояснице, настойчиво вжимается в тело. Горячее дыхание скользит по щеке, уху, согревает шею, вызывая противные мурашки.
И не смотря на то, что все это раздражает, Дэрил благодарен и практически счастлив. Он был свободным, настолько, насколько это вообще возможно в его случае. И его не подвесят на чертовой виселице на потеху идиотам. Так что можно было и потерпеть. Зато это, по какой-то невообразимой причине, доставляет удовольствие Граймсу. Тот как будто становится немного мягче, по крайней мере, каменные мышцы слегка расслабляются. И если глаза Диксона не подводили его, то даже суровое выражение готового в любую секунду сорваться мужчины приобретает какие-то новые нотки. Как будто крольчиха-мать защищает своего крольчонка. И было бы смешно, если бы не сам Дэрил был в этой ситуации этим “крольчонком”.
Диксон побаивается смотреть в сторону Пола, не зная, что за эмоции отразятся на его лице. Нужно было быть слепым, чтобы не увидеть, насколько же этот идиот липнет к нему. Хорошо хоть Ровиа пока молчал. Однако очень скоро Дэрил наслушается подколок, от которых захочет провалиться сквозь землю или просто надавать кое-кому по роже. По наглой кучерявой башке.
К счастью, Граймс тоже придерживает язык за зубами, видимо, чувствуя общее напряжение. То, что им удалось освободить Дэрила, было настоящим чудом, и если сейчас спугнуть такую переменчивую удачу, может произойти все что угодно.
Чем ближе они подбираются к хорошо знакомому Дэрилу постоялому двору, тем быстрее уходит напряжение. Последние силы уходят, и вот Диксон уже болтается бесполезной тряпичной куклой в чужих руках. Беззащитной, не имеющей возможности не то что защитить себя, но и даже думать. Хорошо рядом был Пол…
***
Спину что-то обжигает, словно тысяча муравьев обоссали его одновременно. И с каждой секундой зуд только сильнее. Левую руку Дэрил вообще не чувствует, зато ребра отзываются сильной такой болью.
Диксон елозит по простыням, пытаясь справиться с раздражающим ощущением, к которому теперь прибавляется боль из ран. Он замирает, осознавая, что что-то не так. Дэрил не в камере, похоже, он на теплой твердой кровати. Ноги спутывает тяжелое одеяло, голая кожа приятно касается старой, но чистой простыни. И главное, он больше не чувствует холода. Кто-то рядом тяжело вздыхает, заставляя нехило так напрячься.
Дэрил заставляет себя открыть слипшиеся глаза, один из которых вообще ничего не видит, кроме мутноватой темной полосы. Зато второй охватывает знакомый потолок, пятно от мухи, которую сам Диксон когда-то прибил.
Снова рядом кто-то тяжело вздыхает, горячий поток воздуха щекочет волосы. Здесь определенно кто-то есть. Пол? Граймс?
Дубовые мышцы не хотят слушаться, но Диксон, глуша вспышки острой боли, все же поворачивается, оказываясь в нескольких сантиметрах от темных грустных глаз. Дэрил недоуменно смаргивает выступившие слезы.
Нет, не похоже на глюк. Существо снова вздыхает, передвигается чуть поближе, осторожно, словно боясь, что его прогонят. И тут же розовый невероятно нежный язык одним движением облизывает пол-лица сразу, оставляя на коже липкий след. В нос ударяет вполне специфичный запах. Зато это ощущение позволяет полностью отойти.
Дэрил вновь скользит взглядом по черному влажному чуть шевелящемуся носу, по довольно широкой морде, покрытой короткими волосками, огромной голове. Собака. Это определенно была чертова собака, которая могла заставить обоссаться любого. Одно то, что ей приходилось чуть ли не лежать, чтобы спокойно положить голову на покрывало рядом с Дэрилом, говорило о многом. Может, у него что-то со зрением? Да нет… Голова этого, так сказать, пса, была только чуть меньше головы самого охотника. А ведь если тварь попытается его съесть, Диксон даже не сможет ей помешать. Но тот и не пытался, преданно и грустно заглядывая в глаза. Чем-то он напоминал Граймса.
Все мысли вылетают из головы, когда собака выпрямляется, вставая на свои четыре лапы, а затем ставит передние на кровать.
— Не нужно… — хрипло говорит Дэрил, пытаясь отодвинуться.
Но то ли пес его не слышит, настолько тихо звучат слова Диксона, то ли ему просто глубоко наплевать на то, что думает какой-то там человек. Абсолютно черное мускулистое тело с легкостью кошки запрыгивает на кровать, заставляя деревянные ножки пугающе заскрипеть. Пес перешагивает человека, устраиваясь ровно над Дэрилом. Язык слизывает волосы, щекочет ухо, а затем эта махина делает самую страшную вещь.