Все хорошо.
Было хорошо, пока он не стал двигаться к дому.
Я почти переворачиваю стул. Колеса скрипят, сопротивляясь, и мои босые ноги шлепают о пол. Сейчас я стою. Я готова.
Но я не знаю, к чему именно готова. Если я спущусь вниз, то мне придётся заглядывать в окна, чтобы следить за ним, и он может заметить меня.
Но и оставаться здесь нехорошо. Камерам слежения доступно лишь то, что находится перед домом. Позади дома и по сторонам камер нет, а значит, я тоже ничего не вижу. Я буду ждать его движений, его решений.
Я хватаю свою бейсбольную биту — я держу ее рядом с кроватью, и потому все думают, что я просто люблю этот вид спорта — и иду к двери в спальне.
И не могу заставить ноги двигаться дальше. В такие моменты все должно идти по-другому. Мои руки не должны трястись. Я не должна быть прежней Вик Тэйт. Я должна быть сестрой, которую Лили заслуживает.
И я ей буду. Но два шага между мной и дверью становятся двумя милями. Я боюсь. Такие люди, как я, должны оставаться за компьютерами. Там наше место.
Я все равно рывком открываю дверь. В холле чернеет тишина, но занавески колышутся, как будто их кто-то задел, и где-то внизу что-то скрипит.
Это пробуждает помехи в моей голове, как будто мозги переключили на пустой канал.
Я думаю, адреналин начал переставлять мои ноги. Я ударилась в панику, но сейчас же возьму все под контроль.
И все будет под контролем. Я кладу биту на одно плечо и начинаю спускаться по лестнице. На последних шагах я понимаю, что не одна. Тень скользит по стене, медленно двигаясь снизу. На одно мгновение я думаю, что упаду в обморок.
Это Карсон. Он уже здесь. Я подвела Лили. Я...
Тень скрипит ближе, и из темноты выплывает лицо моей сестры.
— Вик?
— Господи, Лили!
Лили подходит ближе, так что мне видно, как она смотрит на бейсбольную биту.
— Что ты делаешь?
— У нас гости.
Странно, как категорично и уверенно звучит мой голос, в то время внутри меня все бурлит. Я протискиваюсь мимо нее, говоря себе, что все в порядке. Может, мне было необходимо увидеть человека, которого я могу потерять.
Я торопливо спускаюсь вниз, одной рукой держась за стену.
— Оставайся на месте.
Конечно же, она не послушалась. Лили спускается за мной так близко, что задевает мои бедра.
— Что за гости?
Я еле слышу ее, но знаю, что она имеет в виду. Лили надеется, что это не то, что я думаю, что здесь есть какое-то хорошее объяснение всему происходящему. Но это фантазия, которую я не могу себе позволить. В данный момент это фантазия, которую никто не может себе позволить.
Я поворачиваюсь к ней.
— Лил, сейчас пять тридцать утра. Как ты думаешь, зачем здесь Карсон?
Лили поднимает дрожащий подбородок.
— Может, он здесь, потому что знает о твоем незаконном вмешательстве в информационные ресурсы.
Он не может знать.
— Нет.
— Как ты можешь быть уверена?
— Потому что.
Наверное.
Мимо окна перед нами пролетает темная фигура. Она колеблется перед дверью, и мы видим что-то в воздухе.
Это рука. Рука. Рука Карсона проверяет замок на окне.
Лили цепляется в меня и на секунду выглядит младше своего возраста.
— Вик, мы должны разбудить Брен и Тода.
Нет. Ни за что. Наши приемные родители получат сердечный приступ. Брен и Тод не имеют никакого представления о происходящем, и я предпочитаю оставить все как есть. Они не должны ничего знать о моих маленьких компьютерных привычках. Они не должны знать, что этот полицейский с впалым лицом приходит только ночью. Они уже знают достаточно: еще немного, и они могут сдать меня полицейским, а Лили — государству.
Ничего не случится.
Да и кто мне вообще поверит? Тод захочет конфронтации с детективом. Меня бы вытащили, чтобы выслушать мою версию, а Карсон бы что-нибудь соврал, чтобы все объяснить — полиция всегда так делает — и потом он бы просто меня оставил, глядя как на малолетнюю преступницу, думается мне.
— Вик! — Пальцы Лили впиваются тверже, и я стряхиваю ее руку. — Позови их, — шепчет она, и в ее голосе зарождается истерика, которую я не слышала с того дня, когда полиция приходила за отцом.
— Иди наверх.
— Позови их. — Лили повторяет слова как молитву, но они действительно заклинают. Моя сестра хочет вызвать каких-то мифических родителей защищать нас, каких-то могущественных взрослых, которые заставят исчезнуть все ночные кошмары.