Алина, не сопротивляясь, дала себя увести. Андрей с Иваном только молча переглянулись. Они, конечно, тоже устали, но дело нужно довести до конца, и кроме них больше некому это сделать.
— А ты уверен, что она появится? — обратился к другу Андрей, пытаясь замаскировать недоверие в голосе.
— Ну конечно! Мои предчувствия еще никогда не обманывали, — уверил его Иван. — Жаль только, что они достаточно расплывчатые. Нет четкости, понимаешь. Даже когда я пытаюсь сильнее сконцентрироваться, четче не становится. Как будто я получаю самую минимальную порцию из того, что кто-то или что-то могут предоставить в мое распоряжение.
— А ты пытался развивать этот дар?
— Я всегда это делаю, — кивнул Иван. — И у меня наметился явный прогресс. Теперь, получается вызывать видения, когда захочу. Только вот, желание такое меня редко посещает.
— Что так? — удивился Андрей, различив нотки грусти в голосе друга.
— Да, понимаешь, с этим даром связаны все мои проблемы. Сколько мест работы уже поменял, не представляешь. Стоит только людям узнать, какой я, а выдаю я себя сам, как правило, они начинают сторониться. Даже не знаю, что их пугает больше — возможность узнать свое будущее, или то, что с ними рядом находится человек, который может это сделать.
— А ты не пробовал скрывать свой дар?
— Я только этим и занимаюсь все время, — устало вздохнул Иван. — Не всегда получается. Есть моменты, в которые меня будто что-то заставляет сказать человеку, что я видел. Это происходит против воли. Дальше ты можешь себе представить. Чаще меня принимают за форменного придурка, реже пытаются дать в морду. А финал, как правило, одинаков всегда — я ищу новую работу. — Он иронично усмехнулся. — Вот так я превратился в творческого человека, который находится в вечном поиске.
— Понятно, — протянул Андрей.
Что тут скажешь? Они и сами долгое время относились к Ивану, как к придурку. И желание набить морду не раз возникало. Особенно, когда к нему приезжала какая-то женщина, вроде дальняя родственница, и привозила зефир, которым он угощал весь детдом, а еще пачку панировочных сухарей и детскую молочную смесь «Малютка». Этим он не делился. Это возилось по его личному заказу. Надо было видеть лицо Ивана в тот момент, когда он готовился к главной процедуре в своей жизни. Достав чистый лист бумаги, насыпал туда две одинаковые кучки: одну — смеси, другую — сухарей. Дальше события развивались еще необычнее. Держа листик в руках так аккуратно, как только мог, лез под кровать. Как вы думаете, зачем? А затем, чтобы в пыли и темноте замкнутого пространства слизывать языком две кучки, поочередно, сначала одну, потом другую. И так до тех пор, пока на листе ничего не останется. Когда взъерошенный, весь в пыли, но невероятно счастливый Иван вылезал обратно, остальные спрашивали его, зачем он так делает? Ответом служило молчание, что сильно выводило из себя. Бывало, что и получал Иван за свое упорство.
Сейчас-то Андрей понимал, что был не прав. Но тогда считал, что делает все правильно. Лозунг детдома: отличаешься от всех — быть тебе битым. Старайся выглядеть, как все.
Только когда они повзрослели, Иван смог ответить на этот вопрос. Даже скорее поразмышлять вслух. Оказывается, он и сам не знает точно, зачем залезал под кровать. Просто это напоминало ему дом, которого никогда не было, запах мамы, которую он не знал.
— Вот она… — Тихий голос Ивана вывел Андрея из задумчивости. — Вон, смотри, — он указал рукой на девушку, которая двигалась прямо на них. С пепельного цвета волосами, выглядывавшими из-под красного берета. Огромные серые глаза, под цвет волос, немного испуганно взирали на окружающий мир. Темно-серое приталенное пальто едва доходило до середины колена, открывая взору стройные ноги в красных ботиночках в тон берету.
— Что будем делать? — запаниковал Андрей.
— Не знаю, — ответил Иван, выступая вперед и преграждая дорогу девушке, глаза которой стали еще больше от испуга. — Здравствуйте, — поприветствовал он незнакомку как можно более ласково.
— Здравствуйте, — пискнула девушка, обеими руками вцепившись в сумочку, которую держала перед собой.
— Понимаете, тут такое дело… — неуверенно продолжил Иван, — не могли бы мы с вами поговорить?