И вот я здесь. Запах больничных стен меня пугает. Даёт понять, что здесь умирают люди. Я не хочу чувствовать всего этого. Крепко сжимаю ладони в кулак, стараясь успокоиться с помощью боли впивающихся в кожу ногтей.
Папа первым заходит к маме в палату. Я жду, когда он позовет меня и вот это происходит. Дверь открывается, он жестом просит меня зайти. Собираюсь с силами, поднимаюсь и подхожу к двери. Берусь за ручку и с трудом нахожу в себе силы открыть её.
Захожу. Мама лежит под капельницей без сознания. Мерно дышит. Папа сидит рядом с её постелью. Он старается выглядеть собранным, но от меня такое не спрячешь, я вижу как ему плохо.
— Пап, — зову я, замерев за его спиной. Он вздрагивает, когда я начинаю разговор. — Что с мамой?
Поначалу он молчит. Ему трудно собраться с мыслями. Я уже жалею, что заговорила, но через некоторое время он отвечает:
— Спасибо... — его голос хриплый. Прочистив горло, он продолжает, — Спасибо, что пришла, Вайлет. Я знаю, что ты никогда не любила навещать маму в больнице...
— Да. Потому что смотреть на неё в таком состоянии выше моих сил! — повышаю я голос.
— Да, я понимаю. — Он кивает, не сказав и слова о моём повышенном тоне. — Мне тоже сложно. Но кому-то надо это делать. Я никогда не заставлял тебя, потому что знал, что ты чувствуешь и брал этот груз на себя. Ты бы и сегодня не пришла, не попроси я тебя об этом. Но в этот раз все по-другому.
— Что это значит?
— Её доставили сюда с передозировкой. Врач сказал... — Он замолкает и вновь собирается с мыслями. Потом тяжело вздыхает и закрывает глаза. — Он сказал, что ей... — Я замечаю, как его руки начинают дрожать. — Что шанс восстановления совсем мал. Она может… умереть.
Я теряю дар речи. Мои ноги подкашиваются, едва не падаю, но успеваю схватиться за спинку маминой кровати. Взгляд падает на неё. И я, потеряв контроль, начинаю плакать. Чувствую, как слезы оставляют мокрые тропинки на моем лице, но остановиться уже не могу.
Папа не вмешивается, давая возможность самой принять эту новость, так же как совсем недавно сделал это он.
Не знаю, сколько проходит времени, но когда я успокаиваюсь, за окном уже загорается рассвет. Папа спит в углу палаты на небольшом диване. Здесь совсем тихо. Слышу только тихое, размеренное мамино дыхание.
Не могу здесь находиться. Развернувшись, выбегаю прочь из палаты. Не помню, куда именно я бежала, всё чего мне хотелось — скрыться и представить хоть на секунду, что всё это происходит не со мной.
***
Спустя какое-то время возвращаюсь в палату. Папа до сих пор спит, он очень вымотался за последнюю неделю.
Нахожу взглядом маму и замечаю, что её глаза открыты. Она обводит комнату взглядом и останавливается на мне. Её рука приподнимается с постели. Я подбегаю к маме, но не знаю, что делать. В этот момент просыпается папа.
— Рина! — громко произносит он и срывается с места, садясь рядом с мамой. — Как ты? — Он берёт её за руку, в глазах застывает боль. Мама смотрит на него, словно не помнит, а потом неожиданно начинает плакать.
Я ничего не понимаю и молча, стою.
— Сэм, мне так плохо! Что я наделала?..
Папа молчит. Крепче сжимает челюсть и отходит от неё, выпуская руку из своих ладоней.
— Я сейчас вернусь. Только позову врача. Вайлет, — Он смотрит на меня, словно пытается понять в своём ли я уме. — Присмотри за мамой, я сейчас. — Я киваю, папа уходит.
Остаюсь с мамой наедине. Она больше не плачет, на губах играет легкая улыбка. Поначалу она смотрит только перед собой, а потом произносит:
— Вайлет. — Вздрагиваю от её голоса. Кажется, уже очень давно она не называла меня по имени с такой заботой.
— Мама.
— Подойди. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня.
— Да у тебя совсем совести нет?! Мы с папой и так делали для тебя многое очень многое, а тебе все мало? Ты просишь ещё! И что это с тобой? Внезапное просветление, раз ты вспомнила, наконец, как меня зовут?!
— Не кричи. Это не сложно и займет немного времени. — Она поворачивает голову, устремляя взгляд на меня. Да, теперь я вижу, что она и правда в себе и потому делаю несколько шагов к ней. — Тем более, это касается и тебя тоже.