Что ж, сестрёнка, теперь лишь тебе решать, что делать с этим делом. Мой отец был согласен на то чтобы понести наказание и был готов во всём признаться, но как я и сказала решение за тобой.
Прежде чем принять его подумай о родителях той девушки. О том, что они чувствовали и о том, что им нужно хотя бы взглянуть виновным в гибели их дочери в глаза, чтобы понять, как так получилось.
Я возлагаю эту ответственность на твои плечи потому что знаю, что не справлюсь с этим сама, особенно после того как встретилась с отцом. А после разговора об этом деле с мамой я больше не хочу слышать даже её голоса. Она сказала, что убьёт меня собственными руками, если я проболтаюсь об этом. Наверное, я скоро окончательно покину наш дом, ведь даже сейчас, когда я пишу всё это, я нахожусь в мотеле. Лучше вернусь к отцу.
P.S.
Я не держу на маму зла, и ты не держи, ведь теперь мы обе знаем, какой она была, и знаем причину, почему она стала такой. Я верю, когда-нибудь она вновь станет прежней. И в один прекрасный день, когда наступит рассвет, она сможет отпустить прошлое и начать всё сначала.
Не печалься, сестрёнка. Когда-нибудь мы обязательно встретимся снова».
3 мая 2009
Будто очнувшись ото сна, я вскидываю голову, устремляя взгляд к небу. Мне нехорошо.
Покосившись на дело, лежащее в чемодане, решаю посмотреть его позже. Сначала хочу прочитать ещё кое-что, дневник Кристин. Он почти не заполнен. Большая часть страниц совершенно пуста. Лишь первые несколько исписаны ещё и таким плохим почерком, словно писалось всё это в спешке.
Я не знаю, что или кто так сильно торопил её, но эта мелочь вызывает во мне странную опасливую дрожь.
Открываю его и начинаю читать. От каждого слова тело сводит как от ледяной воды. Странное чувство. Как жаль, что я не смогла узнать что-либо о Кристин ведь была слишком маленькой, когда она ушла, но эти записи, эти строчки вызывают чувство, будто я разговариваю с ней лично.
В основном здесь всякие глупости, но среди всего этого я разглядела нечто важное.
«Думаю, этот дневник станет моим последним. Нет, я не собираюсь умирать, Вайлет, как ты, возможно, решила. Мне просто надоело записывать каждую мысль, я хочу свободы от всего навязанного мне мамой. Ведь даже дневники были её идеей…
…Видишь этот маяк, Вайлет? Посмотри на него сейчас. Смотри, он всё так же разрушен и, кажется, таким он и останется навсегда, сломанным, будто старая игрушка. Но всё дело в деталях. Если присмотреться к нему, можно заметить как камни у его подножия стали гладкими от постоянных приливов. А кое-где он начал зеленеть от постоянной влаги. Мы не замечаем такие детали, но именно на детали следует обращать внимание. Всегда детали. Во всём детали. Ведь именно по причине этих деталей когда-нибудь маяк окончательно исчезнет, обратившись в ничто, когда ветер и солёные морские воды прибоя, наконец, доконают его. Тогда от него останется лишь груда обломков. Знаешь, Вайлет, точно так же однажды ничего не останется и от меня… лишь кости. Дело будет в деталях, которых никто не заметил вовремя, как и с этим маяком. Тебе, конечно, рано задумываться о смерти, но когда-нибудь всё же придётся с ней столкнуться…
И тогда, я надеюсь, ты будешь готова.
…Пожалуйста, расскажи мне, изменился ли твой мир, когда я исчезла… Найди меня. Когда-нибудь... Найди меня завтра... Я буду ждать встречи…»
Маяк.
Теперь я вспомнила… Я была здесь раньше. Ещё до того как познакомилась с Флинном. До того как уговорила папу поехать сюда когда мне было двенадцать. Моё первое появление здесь было куда раньше.
Теперь я вспомнила. В тот день я была здесь не одна. В тот день я была здесь вместе с Кристин.
Сжимала ладони. Я помню, как она держала меня за руки так крепко, как только могла, будто пыталась прогнать все мои тревоги и страхи, а ещё я помню, как было страшно ей… Страшно от собственных произнесённых слов. Тех слов о смерти.
Я не могу… слезы никак не прекращаются и застилают глаза. Теперь все листы в дневнике мокрые. Прижав его к себе, даю волю слезам.
Не знаю, сколько проходит времени одна минута или несколько часов, по ощущениям так целая вечность, но это и не важно.