Слышу неспешные шаги, даже можно сказать осторожные. Стираю слёзы с лица и, догадываясь, кто стоит за моей спиной, холодно произношу:
— Чего тебе, Генри? Я ведь просила не ходить за мной! — Не хочу оборачиваться. Не хочу видеть его лица…
— Генри? Кто это?
Знакомый голос. Это не Генри…
Оборачиваюсь осторожно, боясь, что это может оказаться всего лишь моим воображением, под этим палящим солнцем, наверное, у меня начались галлюцинации. Нет, Флинн здесь. Он и, правда, здесь.
Неосознанно я начинаю улыбаться и плевать я хотела в этот момент на то, как выгляжу. Наверняка всё лицо красное.
— Флинн? — произношу почти шёпотом. — Почему ты здесь?
— Почему? Ты же сама позвала меня. Разве нет? — Он садится на песок рядом со мной и достаёт платок из кармана, начиная вытирать новые слёзы с моего лица.
Не отстраняюсь. Оказывается это приятно, когда кто-то заботится о тебе. Когда есть кто-то, кому ты не безразличен.
— Позвала, но… ты не пришёл.
— Вчера был суд и мои родители развелись. Меня тоже туда позвали, чтобы я решил с кем хочу жить после развода. Выглядело глупо мне ведь почти семнадцать, ещё год и опека мне не понадобится. Маме было плохо, и мы остались на ночь в мотеле. Домой вернулись после двенадцати, и я услышал твоё сообщение… Сказать честно, я не хотел приходить, Вайлет.
Ощущаю, как дрожь пробегает по спине от его последних слов, и отвожу взгляд.
— Но мама уговорила меня прийти сюда. И вот я оказался здесь, а ты сидишь и льёшь слёзы.
— Не думала, что ты такой болтун, — фыркнув, произношу я и начинаю смеяться. Лишь когда смех заканчивается, я вспоминаю о дневнике, который всё это время сжимала в ладонях.
— Что это? Дневник? — Флинн протягивает руку с намерением взять его. Машинально сжимаю пальцами боясь отпустить. — Что-то важное?
—Очень, — шепчу я, успокоившись, ослабляя хватку, позволяя ему взять его.— Это дневник моей сестры. Прочитай, если хочешь, но без других предметов, например письма и вот этого, — Доставая папку с делом. — Всё это слишком разрозненно и непонятно.
— Ты поэтому плакала? — спрашивает он, параллельно читая дневник.
— Да, но… мне не следовало давать его кому-либо.
— Уже поздно я его прочитал. — Он захлопывает дневник и возвращает обратно в чемодан. — Сколько времени ты откапывала его? — Хмурится он, глядя на огромную яму, сломанную лодку и кучу песка.
— Думаю, несколько часов, — предполагаю я. — Потеряла счёт времени, когда начала.
— Хочешь что-нибудь рассказать?
Я не смотрю на Флинна, но чувствую, как он берёт мою руку. Вздрагиваю.
— Что, например?
— Например, кто такой Генри?
— Если бы я только знала кто он такой… — негромко произношу я, глядя ему в глаза.
Его рука скользит по моим волосам. Закрываю глаза. Во рту пересохло, но мне плевать.
— Почему ты перекрасила волосы?
— Ты знаешь…
— Ответь.
— Потому что ты сказал, что любишь рассветы, они приносят спокойствие и ощущение начала чего-то нового.
— Но почему? Почему тебя волновало, что я чувствую?
— Я не знаю. — Открываю глаза и хочу отстраниться, но он не позволяет. Замираю, встречаясь с ним взглядом. В нём таится непомерная боль от всего случившегося с ним этим летом и к этой боли теперь примешивается та, которую причинила и до сих пор причиняю ему я. — Я не хотела чтобы ты грустил, но это чувство, то что я испытываю к тебе не любовь, Флинн.
— Откуда тебе знать? Ты сама сказала, что никогда не знала этого чувства.
Всё… Я сдаюсь… Будь, что будет. Его чувства не причинят мне боли так почему ни согласиться? Но мне страшно…
— Я сдаюсь…
— Что ты…
— Я сдаюсь, Флинн. Ты победил.
— Победил, значит?..
— Значит, что я подумаю, но я всё ещё не уверена. И это что-то вроде теста. Если ничего не получится… Если мои чувства к тебе не изменятся, боюсь, тогда мы не сможем быть даже друзьями. — Пожимаю плечами и начинаю улыбаться, но от этого не легче ведь то, что я сказала правда.
— Такого не случится.