— Я могу зайти первым, если хочешь, — предлагает он.
— Все нормально.
Делаю глубокий вдох и вхожу.
Да уж. Моей комнате досталось сильнее всего. Занавески на окнах изрезаны. Мои тетради и книги, так же как и мамины дневники, выпотрошены будто внутренности. Зеркало над столом разбито. В осколках отражаются сотни комнат.
Замечаю на полу что-то знакомое. Подхожу ближе. Кружка Кристин разбитая уже дважды, но теперь ей не поможет даже клей. Кто-то очень постарался расколов её едва ли не на несколько десятков кусочков.
Шкаф с одеждой. Даже отсюда замечаю, что внутри все верх дном. Более того, кажется, мою одежду постигла участь занавесок.
На глаза наворачиваются слезы. Опускаюсь на колени рядом с тем, что осталось от кружки. Все исчезло. Ничего не осталось. Они сломали всё, что у меня было... Или почти всё.
Ощущаю тепло на своих плечах. Флинн садится у меня за спиной.
— Скоро вернётся твой отец. Нужно хоть что-то убрать если...
— Вряд ли я смогу скрыть от него такое, — безутешно проговариваю я.
Мы сидим так совсем недолго каких-то десять минут, а потом открывается входная дверь. Неторопливые шаги по лестнице. Замирание в дверном проёме на короткий миг и вот я слышу папин голос.
— Вайлет? Что здесь произошло? — спрашивает он, скорее с обеспокоенностью, нежели со злостью.
— Пап?
Поднимаюсь на ноги и утираю слезы. Он смотрит на меня ещё какой-то миг, а потом переводит взгляд на Флинна.
— Это мой друг, Флинн.
— Я рад, что ты заводишь себе друзей, но все же, что здесь стряслось?
— Я подожду внизу, — негромко произносит Флинн и покидает комнату. Я благодарна ему за то, что он всё понимает без слов.
— Прошлой ночью... — во рту пересыхает, откашлявшись, продолжаю, — в общем, мои одноклассники устроили все это. Они гнались за мной полночи, а потом одна девушка, одна из подруг Софии, если ты вдруг не помнишь, едва не утопила меня.
— Что ты говоришь, Вайлет?
— Правду. Флинн живёт поблизости там, поэтому я пришла к нему. Это даже не моя одежда. — Указываю я на себя.
— Ты цела?
— Угу. — Киваю, скрестив руки на груди.
Папа подходит ко мне и обнимает. На глаза вновь наворачиваются слезы.
— Все хорошо.
— А как же все это? Они даже изорвали мои книги. Изрезали одежду.
— Погром в доме не конец света, Вайлет.
— Дело даже не в погроме, пап. Они забрали мамины дневники! Вырвали страницы и забрали!
— Так просто я всё это не оставлю, не переживай. Но ты должна мне сказать, кто именно это сделал.
Замираю всего на секунду, мысли проносятся в голове с невероятной скоростью, я открываю рот и произношу:
— Диана А… — Обрываю ответ на середине. — А знаешь пап, я сама поговорю с ней. Тебе ни к чему приходить в школу и искать её.
Он мрачнеет, явно что-то подозревая, но не говорит ничего против моего решения, лишь согласно кивает.
— Хорошо. Поговори с ней сама, если так хочешь.
Выдыхаю с облегчением и перевожу разговор в другое русло.
— Как там мама?
— Так же как и всегда. Ей не становится лучше.
— Я хочу навестить её сегодня.
— Конечно.
***
По дороге в больницу заезжаем в торговый центр. В спешке покупаю себе несколько пар джинсов и футболок, чтобы было, во что переодеться, и мы направляемся в больницу.
***
Ничего дельного не вышло из посещения больницы. Хоть поначалу мама и была рада моему приходу после того как зашёл разговор о том, что случилось в доме, она вновь начала кричать, попросту вышла из себя.
Флинн пришёл в больницу вместе со мной. Видимо не хотел оставлять меня одну. Казался спокойным, не подозревая, что я вижу тревогу, лёгшую тенью на его лицо.
Выхожу, замечая, что он сидит в коридоре рядом с маминой палатой. Тут же оборачивается и, завидев меня, вскакивает на ноги. Слабо улыбаюсь в надежде, что он не будет расспрашивать, знаю ведь, что в коридоре слышны все мамины крики и вопли и ни те, ни другие не особо приятны. В такие моменты она не стесняется в выражениях. Даже сейчас я слышу пусть и приглушенные, но крики. Она срывается на папу. В такие минуты у него всегда одна задача: осадить её, помочь успокоиться. Не сомневаюсь, что у него это прекрасно выходит, учитывая, сколько лет он уже занимается этим.