— Понимаю.
— Думал, обойдется. Но у тебя случилось осложнение. Сказалась старая травма. Та самая… Я должен был принять решение. Подписать бумаги.
— Почему ты? Почему они не спросили меня?
Глаза Вити забегали, он подбирал слова, видела, как мучается, страдает.
— Скажи, как есть.
— Ты недееспособная, Крис. Как только начались провалы в памяти, тебя признали недееспособной.
— Почему ты? Почему не родители?
— Кристина, прошу, — снова мольба в голосе и взгляде, он не хочет говорить.
— Я тоже прошу, Вить.
— У твоих родителей судимость.
— ЧТО?!
— Их лишили опеки за нападение на Андрея. Они узнали, что он продолжает тебя преследовать, что вы встречались на какой-то даче. В итоге они его избили. Он даже не сопротивлялся. Загремел в больницу. Ничего серьезного, но… Я еще гадал, почему Игорь и Маргарита так форсируют свадьбу. Мы тогда только познакомились. Они все просчитали! Боялись, что тебя заберут в лечебницу, или еще куда-то, когда им официально вынесут приговор. А тут я подвернулся. Дурак с лейкозом. Твой папа с мамой уже пригрозили мне судом. Сказали, что как только истечет срок их судимости, вернут над тобой опеку и на порог меня не пустят. Клянусь, я не знал, что они задумали тогда. Я просто влюбился в тебя, и был рад стать кем-то большим, чем просто парнем. Но я оказался не готов к опеке. Это сумасшедшая ответственность, боже, я же до сих пор твой официальный опекун, — он нервно ерошил светлые волосы и тер глаза. — После того как облажался, Крис, я просто не имею морального права быть рядом. Я допустил все это! Я убил тебя!
— Что случилось? — спросила безразличным голосом.
— Ты не хотела операцию. Я должен был прислушаться, найти другой способ. Возможно, обошлось бы и без шунтирования, но ты сбежала накануне операции. Никто не знает как. Просто испарилась из палаты. Камеры, санитары, охрана — никто не видел тебя. А я сам, черт знает, где был в ту ночь. Напился. Первый раз в жизни напился. Я словно рецидив схватил, каждую клеточку тела дробило. Думал, что болезнь вернулась. Нужно было, чтобы меня вырубили, понимаешь? Моей любимой должны были просверлить голову с моего же разрешения!
Он замолчал, шумно втягивал ноздрями воздух и часто-часто моргал. Я не торопила. Сдерживала себя, чтобы не зарыться пальцами в этих мягких солнечных волосах. Нужно узнать все, мне нужна полная картинка. Не торопила.
— Когда тебя нашли, все лишь усугубилось. Операцию пришлось сделать. И в этот раз ты забыла все, когда проснулась. Родителей, друзей, школу… себя.
— Нашли? Куда я сбежала, — чувствовала, как натянулись нити. Я близко, я уже близко.
— В Личкого. Ты пряталась в одном из таунов, в котором проводили черновую отделку. К счастью, там было отопление и вещи рабочих, которые разъехались в отпуска. Ты как знала! Две недели тебя не могли найти, и для всех сих пор загадка, откуда ты брала еду. Тебе кто-то помогал, Крис, скажи? Ему ничего не будет, клянусь. Просто скажи, кто ухаживал за тобой? Ты не могла сама добраться до поселка, тебе вкололи убойную дозу седативных, а Личково в ста километрах от больницы, где ты лежала. Кто он, милая? Кто-то из местных?
Картинка начала складываться…
— Крис, не бойся. Я заберу тебя отсюда. Потерпи. Не позволю им сделать это с тобой.
— А я тебя помню. Видел этой весной здесь в недостроенном доме. Ты просила никому не говорить, а то Он найдет. Я сдержал слово. Так, ты убила того кто тебя обижал?
Приняла отрешенный вид, благо в последние месяцы это очень легко делать.
— Я не помню, Вить. Ничего не помню.
Кажется, поверил. Поджал губы.
— Жаль. Я думал на Теплова. Но тот после аварии сам в отключке лежал. Как он, вообще, жив остался? Бэху свою разбил в кашу.
— Он жив? — голос зазвенел. Только бы не показывать надежду, только не показывать надежду.
Парень нахмурился.
— Да, — Витя снова как-то странно смотрел на меня. — Конечно, он жив, ты же встречалась с ним.
Глава 16 "Гже ты?/Wo bist du?"
Иногда думаю, что лучше бы твой отец убил меня тогда. То, на что меня обрекли после, сложно сравнить хоть с чем-то. Вначале я много кричал. Помню, как разрывало уши от собственных воплей. Бросался на стены, угрожал, что откушу себе язык и захлебнусь кровью, если не расскажут, что случилось с тобой, Крис. Но мне попросту всаживали очередную порцию седативных и запихивали в рот тугой кляп. После всего ждал долгий и неприятный разговор с терапевтом. Если у кого-то еще оставались сомнения в моей невменяемости, то они быстро развеялись.