Но в этой жизни? Когда любое упоминание об их школьных годах стирало веселье с её лица и заставляло извиваться на месте, пытаясь подобрать слова, чтобы не показать его самым презренным куском дерьма, который только видел Хогвартс? Невозможно.
Ему и так противно вспоминать о своём поведении, но наблюдать её отчаянные попытки прикрыть то, как он вёл себя по отношению к ней, было уже слишком.
Он огрызался и бил по тому, что, знал, ранит сильнее всего. Она проговорилась на Новый год, намекнула на интимные детали, связанные с распадом Золотого трио, и он заставил её заплатить за эту ошибку. Это был удар ниже пояса, и он наслаждался результатом.
Её глаза расширились от шока и отвращения. Она, очевидно, уже позволила себе забыть, насколько он может быть жестоким. Ей нужно было напомнить.
Драко вдруг осознал, что ноги сами привели его обратно к пабу. За окном Томас и Шеннон разговаривали, склонив головы. Он почти забыл о них. Он пронёсся мимо двери, до того как они смогли бы его заметить.
Как, чёрт возьми, он должен был объяснять им своё поведение?
Ёбаная Грейнджер.
Всё шло хорошо, пока она не появилась. У него наконец была возможность начать всё сначала и завести друзей без какого-либо влияния его фамилии, его семьи, его прошлого. С Грейнджер же… Она была как огромное зеркало, заставляющее вспоминать о худших частях своей жизни, о себе. И если быть честным, то какая-то его часть даже считала, что он этого заслуживает. Но вот Грейнджер и его друзья точно не заслуживали стать сопутствующим ущербом в его неспособности справиться со своим прошлым.
Мысль о возможной потере Томаса и Шеннон ощущалась как свинец в кишечнике. Они предоставили ему убежище, которое он никогда не ожидал найти за пределами волшебного мира. Они с готовностью приняли его в свою жизнь, несмотря на его нерешительность и замкнутость. Они никогда не относились к нему как к чужаку, как бы странно он себя ни вёл.
Драко тут же решил, что сделает всё возможное, чтобы удержать их. Он найдёт способ защитить их, даже, если потребуется, от самого себя. Хотя после шоу, которое он только что провернул, сомнительно, что это всё ещё было его решение.
========== 4. Извинения и приглашения ==========
— Так ты всё исправил? — спросил Томас, садясь с ним за парту.
Драко заколебался лишь на мгновение.
— Нет, я бы так не сказал, — не было смысла притворяться, что он не понимает, о чём речь.
— Ну, ты хотя бы извинился?
Томас, опираясь локтем на парту, развернулся на девяносто градусов, чтобы встретиться с Драко взглядом. Тот упрямо продолжал смотреть вперёд. По какой-то причине Драко было сложно скрыть свои мысли от друга. Сложнее, чем от кого-либо другого. Он всерьёз задумался, что его окклюменция работала так хорошо только потому, что он всегда прятался от волшебников; Томас же, как бы Драко ни старался, мог прочесть его как открытую книгу.
— Эм, — он вспомнил разговор с Грейнджер, — вообще-то, нет, не думаю.
Краем глаза Драко заметил, как на лице Томаса появилось страдальческое выражение. Когда подробностей не последовало, он уронил голову на руку, которой опирался о парту. Томас провёл ладонью по своим коротко остриженным каштановым волосам и устроился поудобнее, по-видимому, готовясь к тому, чтобы основательно разозлиться.
— Что же ты тогда сделал? — наконец спросил он.
— Я позволил ей немного покричать на меня.
Томас фыркнул.
— О, ты «позволил ей», да? Поверь мне, Гермиона, может, и миниатюрная, но она могла бы надрать тебе задницу, если бы действительно захотела. Ты не можешь ей ничего позволить.
Драко издал неразборчивый звук, понимая, что Томас понятия не имеет, как же прав, и прочистил горло.
— На самом деле, я на неё тоже немного накричал.
Томас тяжело вздохнул.
— Почему я не удивлён?
— Это всё было ошибкой.
— Да, она сказала, что ты так и сказал.
Драко пристально посмотрел на него.
— Ты говорил с ней об этом?
Томас выглядел оскорблённым, когда кивнул.
Драко закатил глаза.
— Так почему мы ведём этот разговор?
— Ну, я должен был убедиться, что ты не думаешь, будто то, что ты сделал, исправило ситуацию. Инструкция была очень простой, и я не могу понять, где ты ошибся.
Драко хмыкнул: его отношения с Грейнджер никогда не были простыми.
— Кто сказал, что я хочу что-то исправлять?
Томас рассмеялся.
— О, прошу. Избавь меня от этой театральщины. Никогда ещё не было так ясно, что вы двое…
Драко предупреждающе вскинул руку.
— Если ты скажешь слово «пара», я отвешу тебе такую пощёчину, что твои глазные яблоки поменяются местами.
Томас только ухмыльнулся.
— Теперь, когда мы закончили притворяться, что ты не хочешь всё исправить, почему бы тебе не рассказать, как ты на самом деле будешь это делать.
Драко зажмурился и уронил голову на парту. Гладкое дерево было на удивление прохладным.
— Тебе не приходило в голову, что, возможно, исправить ситуацию с Грейнджер означает держаться от неё как можно дальше?
— Нет, — просто ответил Томас.
— Чёрт, — пробормотал Драко.
Правда заключалась в том, что последние три дня он провёл, пытаясь придумать хоть какой-то разумный план действий по выполнению просьбы Томаса. Драко не хотел отказываться от своих друзей, а это означало, что ему придётся найти способ, как вежливо взаимодействовать с Грейнджер.
— Окей, — внезапно сказал Томас, похлопав Драко по спине. — Допустим, у Гермионы просто какое-то особое влияние на твои выдающиеся навыки критического мышления.
Драко хмыкнул.
— Завтра в семь часов утра ты пойдёшь в кафе и купишь Гермионе чашку кофе. Извинишься, а Шеннон за тобой присмотрит.
Драко повернул голову, щекой прижавшись к дереву. Он посмотрел на Томаса прищуренным взглядом.
— Посещение с надзором? Это так необходимо?
— Учитывая твою последнюю выходку? Определённо, — Томас продолжил ухмыляться. Он схватил Драко за плечо и оторвал его от парты. — А теперь перестань дуться. Всё будет в порядке. Просто постарайся быть хотя бы на пятьдесят процентов меньшим мудаком.
***
Гермиона не удивилась, когда ровно в семь часов в кафе вошёл Малфой, хотя она сомневалась, что он появится, поэтому заключила пари с Шеннон. Та как раз сейчас крутила завязки своего фартука в замысловатом победном танце за прилавком, пока Малфой направлялся к столику Гермионы. Она не могла сдержать улыбки, несмотря на то, что на следующий девичник вино приносить придётся ей.
— Доброе утро, — весело поздоровалась она, когда он сел напротив.
Малфой нахмурился: её бодрое настроение напрягло его. Ей это нравилось.
— Доброе, — неуверенно ответил он.
Она мгновение смотрела на него, а затем приподняла бровь.
— Разве ты не должен был принести мне чашечку кофе?
На его щеках выступили два симметричных розовых пятна.
— О, так вы все вместе участвуете в этом плане, да? Ты хоть представляешь, как это унизительно? — огрызнулся он.
Улыбка Гермионы стала шире. Она оперлась локтями на стол и положила подбородок на сцепленные руки.
— Конечно. Как ты думаешь, почему я здесь?
Малфой ничего не сказал, но она заметила, как напряглась его челюсть. Наконец он встал, снял пальто, бросил его на спинку стула и подошёл к прилавку. Он стоял к Гермионе спиной, пока Шеннон готовила им напитки.
Трёх дней было более чем достаточно, чтобы Гермиона смирилась с тем, что хочет услышать извинения от Малфоя. Когда накал противостояния спал, ей стало ясно, что произошло.
Очевидно, Малфоя смущала мысль о том, что его друзья узнают, каким он был в школе. В той ситуации у неё было право: рассказать им или нет. Неудивительно, что он так плохо отреагировал на чувство беспомощности. Гермиона думала, что в его жизни было довольно много подобных ситуаций, поэтому, естественно, он как можно быстрее перевёл стрелки на неё. Малфой спровоцировал её тем, что, как он точно знал, сильнее всего причинит ей боль. Она попалась в его ловушку.