— Он всегда был таким дерзким в школе? — спросил Томас. — Любопытно узнать немного о юном Драко.
— О, эм, дерзким? — повторила Гермиона, опустив взгляд. — Не знаю, не на уроках, — пробормотала она, уверенная, что Малфою смена темы была ещё менее приятна, чем ей.
— Значит, вне уроков? — не отступал Томас, в нетерпении наклонившись вперёд. — Давай, каким же он был?
Гермиона рискнула взглянуть на Малфоя, и перемена в его лице шокировала её: стёрлось дразнящее веселье, губы сжались в тонкую линию, а взгляд стал жёстким.
— О, я не знаю. Полагаю, слегка хулиганистым, — сказала она Томасу, поёрзав на стуле, и тихо добавила, — как многие дети.
Малфой фыркнул, и она посмотрела на него. Снова как будто другой человек занял его место. Его настроение могло поменяться за секунду. И теперь ироничная усмешка скривила его лицо. Именно так он мог бы смотреть на неё скорее через весь Большой зал, нежели с другого конца стола в обычном пабе.
— Как по-гри… грейнджеровски, — протянул он. — Это ты была слегка хулиганистой, — он указал на неё длинным пальцем. — Почему бы тебе не рассказать, каким я был на самом деле?
Она снова неловко поёрзала, но не смогла отвести взгляд от этих глаз.
— Неважно, мы были детьми…
Он усмехнулся, и Гермиона почувствовала, как лицо опять краснеет. Почему он это делает? Почему он хочет, чтобы она рассказала о том, каким он был?
— Давай, Грейнджер, мне не нужна твоя преданность.
— Дело не в преданности, Малфой, нет никакого смысла в…
— И правда. Ты привыкла скорее опираться на идиотскую слепую веру, чем на настоящую преданность, если я правильно помню.
И в этот момент что-то в ней щёлкнуло.
— Настоящая преданность? И чему Малфои были когда-либо преданы? Деньги, статус, чистота? — Она наклонилась через стол, бросая ему вызов. — Я знаю о преданности больше, чем тебе могло бы даже присниться.
Он повторил её позу, сокращая расстояние между их лицами. Его голос был таким низким, что ощущался практически как шипение.
— Расскажи об этом Уизли.
Это было как удар. Она отшатнулась, и вот теперь его усмешка стала поистине злой.
— Как ты смеешь, — сказала она дрожащим голосом. — Я любила Рона. И Гарри. Они были моими лучшими друзьями. Тот вид дружбы, о котором ты ничего не знаешь, поскольку он предполагает, что надо заботиться о ком-то кроме себя чуть дольше двух секунд.
— Дружба? — повторил он, подняв обе брови. — Так вот что это было? А выглядело так, будто ты провела семь лет, бегая за двумя парнями, которые не хотели от тебя ничего, кроме готовых домашних заданий. И в итоге ты отчаялась настолько, что окончательно всё испортила.
Всё её тело дрожало от ярости. Она чувствовала, как слёзы обжигают глаза, и это только усиливало гнев.
— Ты ничего не знаешь. Это… это неправда.
— Неужели, Грейнджер? — Он выглядел так, будто тщательно смаковал на языке каждое следующее слово. — Ну, школа закончилась, и где они?
Она схватилась за край стола и встала так стремительно, что её стул отлетел назад.
— Ты низок, — как плевок в его лицо.
— Так-то лучше, — он лениво откинулся на спинку стула, не опуская взгляда.
— Я тебя ненавижу, — вскипела она.
Малфой кивнул.
— Не сомневаюсь.
Она ударилась бедром об угол стола и пролила стакан с водой, когда бросилась к выходу. Сорвав пальто с одного из крючков у двери, она вылетела на улицу.
***
Драко закрыл глаза и откинул голову.
— Закончил? — спросил Томас. Его голос был чистым льдом.
Драко тяжело вздохнул.
— Да.
— Хорошо, потому что у тебя ровно три секунды, чтобы поднять свою задницу и исправить это.
Он потёр руками лицо и посмотрел на них.
— Я изв…
Шеннон прервала его взмахом руки.
— Выметайся, Драко.
Он встал, не сказав больше ни слова, и практически выбежал за дверь. Он остановился на тротуаре, глядя по сторонам в поисках Грейнджер. И через секунду заметил её на другой стороне дороги в нескольких метрах от себя. Драко проскочил через переход и начал пробираться сквозь толпу.
— Грейнджер! — Она всё ещё была достаточно далеко, но он был уверен, что она услышала его. — Грейнджер!
Она не сбавила шаг.
Его преимущество в росте упрощало задачу. Она уже собиралась повернуть за угол, когда он схватил её за локоть.
— Грейн…
— Не смей меня трогать! — рявкнула она, поворачиваясь к нему лицом.
Его живот сжался при виде дорожек слёз на её щеках. Сколько раз он заставлял её плакать?
— Ты не имел права! — закричала она. — Нам было страшно. Мы понятия не имели, что делаем. Каждый день казался последним, и если мы не умирали, то умирал кто-то другой, кто-то, кого мы любили, и всё только потому, что мы действовали недостаточно быстро! И когда Рон ушёл…
Её голос треснул, и она закрыла лицо руками.
— Я не знала, увижу ли я его когда-нибудь снова. Мы с Гарри остались одни. Совсем одни. Такие одинокие.
Тут она подняла взгляд, и его вздох застрял в горле. Грейнджер была полностью разбита. За гранью всего, что он когда-либо видел на её лице раньше.
— Ты думаешь, я не знаю, насколько я облажалась? Я сделала всё, что могла, чтобы выжить и спасти людей, которых любила, и всё равно потеряла их всех, — она невесело усмехнулась, послав холодок по его позвоночнику. — Если ты переживаешь, будто я не знаю, какого ты обо мне мнения, не стоит. Этот урок я выучила давным-давно.
Драко стерпел бы её ярость. Он ожидал её, сам спровоцировал. Но это… эту сломленную, побеждённую Грейнджер он не мог вынести.
— Ты облажалась? — бросил он в ответ, тряся головой. — Ты сама себя слышишь? Понимаю, ты живешь, чтобы быть лучшей во всём, и жаль тебя расстраивать, но именно я всегда буду на голову выше в категории «ёбаное дерьмо, которое я делал во время войны».
— Это разные вещи.
Драко тут же прервал её:
— Не могла бы ты заткнуться нахер! — проревел он, сделав несколько шагов вперёд, пока не навис над ней. — Ты даже представить себе не можешь, что я делал и что я видел.
— Мне не нужно представлять, что ты там видел! — провопила она, ткнув его пальцем в грудь. — У меня есть реальное воспоминание о том, как ты смотрел на меня на своём чертовом полу! И я никогда не забуду, что такое Круциатус!
— Как и я! — проорал он ей в лицо.
— Мои поздравления, нас всех пытали! — продолжила она, подняв руки вверх. — Так почему же ты так отчаянно поливал меня дерьмом?!
Его сдержанность наконец дала трещину.
— Потому что я завидовал!
Её рот распахнулся, и она медленно моргнула несколько раз, как будто под Конфундусом.
Драко зарычал в отчаянии и отвернулся. Идеально, просто, блядь, идеально.
— Завидовал? — повторила она, теперь её голос стал тише.
Он вздохнул и повернулся, но не поднимал глаз.
— Да.
— Из… чему?
Поттеру, очевидно.
— Всем вам, — сказал он в итоге. Это тоже было правдой.
— Почему? — она говорила так тихо, что он едва расслышал.
Наконец Драко поднял взгляд и встретился с её глазами.
— Потому что вы были на правильной стороне.
Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Грейнджер неловко топталась на месте, и, казалось, вот-вот скажет что-то успокаивающее, поэтому он быстро отмахнулся от неё.
— Просто забудь. Это было… — он смутно махнул рукой в сторону паба. — Это была ошибка.
И пока Грейнджер не успела ответить, развернулся и ушёл.
Драко завернул за первый попавшийся угол, лишь бы не оглянуться на неё. Его хватило на тридцать секунд, прежде чем он пнул валяющуюся под ногами бутылку, разбив её о ближайшую стену.
— Блядь! — прокричал он, ловя настороженные взгляды нескольких прохожих.
Он не останавливался, не колебался. Ему нужно было продолжать двигаться. Ему нужно было уйти как можно дальше от неё.
Что, чёрт возьми, с ним было не так? Почему он саботировал всё потенциально хорошее в своей жизни?
Он мог бы подружиться с Грейнджер в другой жизни. Он был уверен в этом. Ему нравилось раздражать её, и он наслаждался этим ещё сильнее, когда она отвечала. Они бросали бы друг другу вызов, и она была бы достойным противником. Они могли бы быть друзьями.