— Расскажи о себе, Нейти, — прошу я, целясь вновь. — Твои родители знают о том, что ты работаешь у мафии? Как они вообще отнеслись к этому?
Пару минут длится молчание. Я даже успеваю решить, что Нейт вдруг куда-то испарился, но поворачивая голову, убеждаюсь в том, что он всё ещё стоит рядом. На его лице лёгкая растерянная улыбка, потом он чешет затылок и говорит:
— У меня нет родителей... Вернее, они, конечно, где-то, наверное, и есть, но... Я никогда их не видел.
От неожиданности услышать нечто подобное, я опускаю пистолет и поворачиваюсь к нему всем телом, снимая наушники. Нейт тем временем продолжает:
— Я рос в приюте. Когда мне было три месяца, меня случайно нашли в корзине около мусорного бака.
У меня холодеет от ужаса всё тело. Мне действительно кажется, что вся моя душа вдруг превратилась в ледышку.
— Ох... мне очень... очень жаль, Нейти, — говорю я, испытывая при этом неловкость. Не знаю, звучу ли нормально.
Нейт отмахивается:
— Да не парься, крошка! Всё нормально. Я же их никогда не знал, так что мне даже грустить не за чем... И не за кем.
И хоть он говорит это весёлым непринужденным тоном, голубые глаза меня не обманут. Глаза редко когда вообще обманывают.
А сейчас его глаза — самое грустное, что я когда-либо видела.
* * *
Хоть мы должны ехать на нежеланный ужин, на который нас пригласили под угрозой, я всё же одеваюсь понаряднее, чтобы соответствовать своему новому статусу. Я и раньше носила исключительно дорогие вещи, но они больше смахивали на одеяния фарфоровых кукол. Сейчас же я выгляжу как женщина. Опасная и уверенная в себе.
Чёрное длинное платье, расшитое золотыми нитями, облегает мою фигуру очень роскошно. Его вместе с косметикой привёз Зайд. Не знаю, откуда, но и спрашивать я не стала. Причина такая же: мне кажется, Зайд Парса может достать всё, что угодно, откуда ты только захочешь. Я расчёсываю свои короткие чёрные волосы, подкрашиваю лицо, стараясь скрыть под пудрой свои ссадины и синяки, и подолгу ещё гляжу на своё отражение, с которого на меня в ответ смотрит вовсе не Каталина Норвуд, а Каталина Харкнесс. Это чувствуется очень отчётливо.
А потом мы залезаем в машину Гая и едем по нужному адресу. Я едва ли не дрожу от ужаса и смешавшегося в нём волнения. Меня едва не вырывает от перспективы снова встретиться лицом к лицу с Вистаном Харкнессом, но на этот раз в качестве не скрывающихся врагов.
И уже спустя полчаса к назначенному времени мы всё же доезжаем до поместья Харкнессов — до большого жилища с огоньками в окнах и устрашающей охраной у ворот. Они пропускают нас без вопросов.
Я стараюсь не наступать на больную ногу, пока иду по ступенькам, а Гай крепко держит меня за руку. Я дышу слишком громко, глядя на разглядывающих меня охранников и горничных, проходящих мимо.
— Никто не тронет тебя, — говорит Гай, сжимая мне ладонь. — Только не тогда, когда ты моя жена.
Его жена. Я и в правду его жена, и этот факт снова прокручивается у меня в голове. Свадьбы не было, но по бумагам я всё-таки официально его жена.
Когда мы входим в просторный зал, в нас летят несколько мужских взглядов, состоящих будто из стали. Могильные карты вообще не скупы на взгляды. Члены мафии, сидящие за накрытым столом, тут же в любопытстве осматривают меня с ног до головы, желая, наверное, понять, собираются ли принимать меня как нового члена из правящей верхушки или я всё ещё чужая. У меня сводит всё тело, потому что я ощущаю, что нахожусь в эпицентре всего криминала.
За столом собралась вся элита, обладатели серебряных карт, близкие друзья Вистана. Я вспоминаю, что одного из них в торговом центре убил Гай, а потом задумываюсь: неужели отец оставит это без типичного для него наказания.
— А вот и мой дорогой сынок и прелестница-невестка! — Вистан привстаёт с места, разводя руки в стороны, будто собираясь нас обнять.
Я изнутри вся каменею. То ли от страха, от ли от гнева.
Гай ведёт меня к краю стола, выдвигая стул. В воздух от тарелок с разными блюдами поднимается пар. Вистан не сводит с меня глаз.
— Чудно выглядишь, моя дорогая, — говорит он таким тоном, словно действительно считает меня дорогой.
— Не могу того же сказать о вас, — язвлю я с улыбкой.
Но на самом деле я вру. Потому что Вистан Харкнесс, каким бы ублюдком он не был, очень хорошо сложен и достаточно привлекателен для своих лет. Некоторые черты его лица приобрёл себе Гай, поэтому моментами во взгляде Вистана я вижу именно Гая. На главе английской мафии, как и полагается, сидит строгий элегантный смокинг, туфли идеально чищены, на шее красуется глаженный до совершенства галстук.