Гай поднимает голову:
— Ничего подобного, отец.
— А я думаю, что всё-таки вы мрачные. Что ты, сыночек, что моя прелестница-невестка.
Представляю, как сложно Гаю терпеть все эти унижения. Была бы моя воля, я бы воткнула вилку прямо в горло Вистану. Но за его спиной сейчас стоит личная охрана — два крупных мужика, не отходящие от него ни на шаг. Шансов нет никаких.
— Какова твоя жёнушка в постели? — вдруг спрашивает Вистан.
Я напрягаюсь от смущения и неприязни. Гай бросает в мою сторону взгляд, высказывающий, что ему жаль слышать подобный вопрос и не мочь что-то предпринять в ответ.
— Думаю, я очень хороша, — говорю я вместо него уверенно, заставляя Гая в удивлении уставиться на меня.
Вистан хмыкает:
— В самом деле? Так значит этим ты приручила моего сынка?
— Возможно. — Беру в руку бокал с виноградным соком и отпиваю немного. Сладкий вкус прохладного напитка стекает по горлу вниз. — А что, вам так важно это знать?
— Хотелось бы знать, что именно у моей невестки выступает мощным оружием. Оказалось, тоже, что и у всех жалких женщин – их вагина. Скукота. Я был о тебе лучшего мнения.
Мне противно лицезреть его усмешку на губах. Даже его достаточно привлекательная внешность кажется дьявольски злодейской, страшной и неприятной на фоне всех его слов и деяний. Гай сжимает в злости руку, а я спешу перехватить это его движение прежде, чем он совершит глупость.
Вистан режет себе кусок крупного жареного мяса. Гай не притронулся к еде совсем. Я вижу, как сложно ему находиться в одном помещении с отцом. Даже представить не могу, что происходит у него на душе в эти минуты.
В голове у меня всё крутятся воспоминания о недавнем разговоре с Джаспером. А потом вспоминаются и слова Нейта с Зайдом. Ни один из этих вопросов пока мной не разгадан.
— Чем будете заниматься? — вдруг спрашивает Вистан, словно желание вести нормальную беседу было при нём всегда. — Сегодня особенно чудная погода. Не хотите прогуляться? Съездить в кино? Или чем занимается нынешняя молодёжь?
— Я хотел отвезти Каталину в ресторан на ужин, — произносит Гай.
— Замечательно! Вот и сходите!
Я недоверчиво кошусь на него, не понимая, что за игру он затеял. Очередное издевательство или что похуже? Вистан Харкнесс чертовски непредсказуем. Мне всё кажется, что в любой момент он достанет пистолет и пристрелит меня на месте, хотя в последние дни он и ведёт себя со мной почти галантно. Почти как с дочерью.
Камилла в доме Харкнессов после своего уезда с мужем не показывалась. Я только рада этому. Лишнее лицезрение её лица заставляло бы меня едва сдерживаться от самого настоящего нападения на неё.
Вистан встаёт, вытерев рот салфеткой.
— Обедайте дальше без меня. Увы, покину вас. Дела ждут.
Больше не сказав ни слова, он действительно просто выходит из столовой, а охрана идёт за ним. Вместе с Вистаном из помещения вытесняется и всё напряжение и накалённый им воздух. Плечи у меня расслабляются. Гай устало вздыхает.
— Так значит, ресторан? — спрашиваю я, желая отвлечь его.
Подняв голову, он нежно мне улыбается:
— Да. Я, конечно, ещё не успел спросить у тебя, хочешь ли ты...
— Конечно, хочу. Побыть с тобой наедине – всё, что я хотела.
А наедине бывать с ним почти невозможно, как оказалось. Гай все эти дни пропадает на особых заданиях, которые даёт ему отец. Вистан словно не желает оставлять нас без своего «присмотра». Так что спим мы даже отдельно, в своих комнатах, будто послушные дети строгого родителя.
— Так продолжаться не может, — говорю я, хмурясь.
Резкая смена моего настроения заставляет Гая пристально взглянуть на меня.
— Разве это можно назвать жизнью? — тем временем продолжаю я. — Вечный прессинг со стороны твоего папаши... Это невыносимо.
— Я не могу ничего сделать с этим, — холодно отвечает Гай. — Я могу лишь попытаться поселить тебя где-нибудь за пределами этого дома, но сам... Я не могу покидать фамильного дома.
— Почему? Разве мы не можем просто сбежать вместе? Ты ведь однажды собирался сбежать вместе с... со своей бывшей девушкой.
Когда я упоминаю Алексис, он вдруг резко поднимает голову. Его лицо искажается от такой боли, что у меня сбивается дыхание. Мне кажется, я вонзила ему невидимый нож в сердце.
— Откуда ты... — начинает он, но затем приходит к догадке самостоятельно: — Нейт? Или Зайд?
— Оба.
— Понятно.
Его взгляд теперь совсем другой. Будто воспоминания об Алексис, — самые грустные и ужасные, — разом прокрутились в голове и рискнули выбраться наружу через его зелёные глаза. Я пододвигаюсь к нему на стуле ближе. Он теребит пальцем вилку в своей тарелке и нервно трясёт ногой под столом.