— Гай? — Мой голос отдаётся от громадных стен столовой эхом. — Всё хорошо?
— А может быть как-то иначе?
— Ты всё ещё... любишь её?
Мой вопрос заставляет его повернуть в мою сторону голову и заглянуть мне в глаза. Я, наверное, совершенно не умею притворяться или скрывать истинных чувств. Наверное, я сейчас одним взглядом дала ему понять: меня пугает то, как легко её упоминание может вызвать у него такие сильные эмоции, даже если они и отрицательные.
— Ты действительно так думаешь? — спрашивает он.
Я опускаю голову.
— Разве человек, который тебе уже безразличен, может так сильно влиять на твоё настроение? — спрашиваю я тихо, будто боюсь, что мои слова вызовут ещё больше проблем.
Гай встаёт со своего места и подходит. Садится на одно колено передо мной, кладя руки на мои ноги.
— Я надеюсь, ты ляпнула это, хорошо не подумав, моя Роза. А ещё надеюсь, что твою прелестную голову подобные мысли посещать больше не будут.
— Какие мысли? О твоей бывшей? Будут, ещё как.
Он вздыхает, гладя мою ляжку. И хотя на мне сидят штаны, я отлично чувствую, как по спине ползут мурашки от его прикосновений.
— Выбрось из головы, — говорит Гай. — Не думай о том, будто я могу что-то чувствовать к... к Алексис.
— Конечно, можешь. Даже одно её имя вызывает у тебя такие сильные эмоции.
— Да. — Он вдруг кивает, соглашаясь со мной. — Да, вызывает. Ненависть. Злость. Отчуждение и ужас. Да. Я небезразличен к ней. Но это «небезразличие» не то, чего тебе следует бояться. Оно не несёт в себе чего-то хорошего или опасного для нас с тобой. — Он делает небольшую паузу. — Больше всего на свете я презираю предательство. И никогда не прощаю. Она осталась в прошлом точно так же, как и моё смирение с маминой смертью, которую, как я думал, я никогда не смогу пережить. Но сейчас я здесь. Я смирился с потерей. Но маму я буду помнить всегда, тогда как Алексис давно для меня мертва.
Я не знаю, стоит ли мне снова заговаривать и не ляпну ли я еще чего лишнего, если заговорю. И Гай словно это понимает по одним лишь моим глазам, и, улыбнувшись, целует меня в губы, поддавшись чуть вперёд. Я не отстраняюсь и не собираюсь отстраняться ближайшие сотни лет.
Поцелуй с Гаем — нечто такое, что легко вышибает из головы все лишние мысли. Тепло его губ, которые касаются моих, позволяет не думать больше ни о чём другом.
Поэтому я больше действительно ни о чём и не думаю в эти секунды.
— Обещай мне больше не ревновать, — произносит он, когда нам обоим уже не хватает воздуха и приходится отстраниться.
— Что? — переспрашиваю я.
— Для меня нет больше других женщин, Каталина. Не из прошлого, не из настоящего, не из будущего. Ясно? Только ты.
Нейт однажды мне говорил, что Гай любит преданно. Что если он выбирает возлюбленную сердцем, не существует больше никого вокруг. Разве не об этом может мечтать девушка, жаждущая любви, как я?
Я улыбаюсь и киваю, глядя на него со стула вниз, пока он по-прежнему сидит на колене.
— Позволь мне любить тебя сильнее, чем обычно, — говорит он.
— Позволяю, — хихикаю я, запуская свои пальцы в его каштановые волосы. Мне хочется копошиться в них вечно. Они такие мягкие и приятные на ощупь.
— Тогда после того, как я вернусь, будь уже готова к поездке в ресторан.
— А ты снова куда-то уезжаешь?
— Да... Нужно разобраться с кое-какими людьми. Отец недавно выкупил половину Сиэтла, которая принадлежала итальянцам. Приходится подчищать некоторые заведения.
Я не говорю ему, что знаю об этом. Что я сама участвовала в той сделке и видела всё своими глазами. Ни разу об этом не упоминала и до этого. А зачем ему знать? Пусть всё остаётся как есть.
— Я буду скучать, — признаюсь я.
Гай снова улыбается, целует мою коленку.
— Постараюсь не задерживаться, моя королева.
— Буду тебя верно ждать, мой король.
* * *
Когда Гай возвращается после своего задания, на часах уже семь вечера. Я наблюдаю за ним из окна, одетая в длинное золотистое платье из атласа. Расчесав чёрные волосы, я закрепила за ушком золотистую брошку, повторяющую форму взлетающей птицы.
Горничные всё это время приносили мне всё, чего я только желала, никто не препятствовал моим желаниям. Знаю даже, что платье им пришлось срочно заказать, и как суетливо они его ожидали. Моя фамилия навевала на них страх. Им казалось, если они совершат какую-либо ошибку, она будет дорого им стоить.
— Вас зовут вниз, — оповещает меня одна из женщин, приоткрывая дверь. — Мистер Харкнесс ждёт вас во дворе.
— Да, уже иду, — отвечаю я, поправляя грудь перед зеркалом.