— И что же ты будешь делать там? Тоже самое, что и в мой день рождения, или то, что ты сделал наутро после него?
Он отрицательно качает головой. И хоть у меня уже задрожали колени от волнения, я всё же делаю, как он сказал. Я складываю подол платья, обхватывая его целиком. У меня обнажаются ноги, когда я перелезаю назад, но мне уже всё равно. Руки Гая перехватывают меня под мышками, помогая сесть, а потом кладут на сиденье. Теперь я лежу на спине, а Гай нависает надо мной сверху.
— Сейчас мы будем ближе, чем в тот вечер и в то утро, — шепчет он мне в ухо. — Признаю, ты победила в этой игре. Ты говорила, что не можешь сдерживаться. Кажется, сегодня сдержаться не смогу я.
Его дыхание касается моей шеи, и я взбудоражена этими сладкими ощущениями.
В машине темно, но я вижу его глаза, направленные в мою сторону, вижу его руки по обе стороны от моего лица, вижу, как красиво смотрятся в полумраке его губы. Я хочу прильнуть к ним и забыть о том, что существую как отдельный человек. Мне хочется слиться с ним воедино.
Руки Гая осторожно раздвигают мне ноги.
— Что ты собираешься делать? — Я уже задыхаюсь.
— Быть ближе к тебе, как ты этого и хотела.
А потом он прижимается своим пахом к моему, и я едва не умираю от резко подскочившего возбуждения. Оно плывёт по моей крови, туда-сюда, вскружает мне голову. Я вцепляюсь в плечи Гая, но он вдруг хватает мои запястья и прижимает к сидению, обездвижив меня. При этом голос в темноте говорит:
— Отдайся мне сегодня ночью полностью. Хочешь?
— Да... — выдыхаю я. — Хочу.
Я расслабляю руки, хотя и хочется снова вцепиться ими в него.
А потом Гай начинает двигаться. Он трётся мне между ног. А мне кажется, что я вот-вот потеряю сознание от новых ощущений в нижней части живота.
— Ближе ли мы сейчас, Каталина? — спрашивает он, и я слышу, как сбивается его дыхание. Он, кажется, возбуждён не меньше, чем я.
— Да... — улыбаюсь я сквозь стон. — Так гораздо лучше.
С его губ слетает смешок. А потом я вижу, как он сжимает губы, стискивает зубы и прикрывает глаза, а потом вдруг роняет голову возле моего лица.
— Боже, Каталина... — хрипло стонет он в кожаное сиденье.
И от этого звука возбуждение у меня растёт вдвое быстрее. Я, не ожидав подобного, теперь обещаю себе, что буду заставлять его стонать чаще. Дыхание, касающееся кожи на моей шее, заставляет меня содрогаться, а произнесённые слова возбуждают похлеще любых прикосновений.
— Я хочу слышать тебя, моя Роза, — произносит Гай, поднимая голову. Его пах всё ещё трётся о мой, заставляя меня сжимать губы и закрывать в наслаждении глаза. — Хочу слышать, как тебе приятно. Не лишай меня такого удовольствия.
Он так искусен в том, чтобы доставлять наслаждение. Боже, как он искусен в своих движениях.
Я выгибаю шею, и Гай заводит руки под мою спину, хватая меня в охапку. Он прижимается ко мне, я чувствую, что моя грудь теперь плотно прижата к его груди. А потом я испускаю стон погромче, когда чувствую более настойчивые шевеления между своих ног.
— Да, умница, — улыбается Гай.
Он движется быстрее. И хоть он находится в одежде, а я в тонком задранном платье, я отчётливо чувствую трущуюся об меня выпуклость. Чувствую твёрдый мужской орган сквозь два слоя ткани — его штанов и моего нижнего белья, успевшего уже, как по ощущениям, полностью промокнуть. Он вдруг запускает пальцы мне в трусики, будто проверяя что-то, а потом довольно улыбается:
— Так вот как сильно тебе это нравится. Ты уже такая влажная.
— Боже, Гай... — стону я, выгибая под ним спину. — Не останавливайся. Пожалуйста, только не останавливайся...
— Думаешь, машина достаточно романтична для этого?
— С тобой везде будет романтично, — хриплю я. — Даже сделать это в каком-нибудь гадюшном туалете.
Его лицо искажается в отвращении:
— Перебор, милая.
Я хохочу над этим, хотя его рука всё ещё у меня под нижним бельём, касается сокровенной части меня, а я приподнимаю бёдра навстречу ему. Но Гай вдруг прижимает меня за живот к сиденью, заставляя лечь ровно.
— Не торопись. Ты должна быть достаточно возбуждена, чтобы я не сделал тебе больно.
— Думаешь, сейчас я недостаточно возбуждена? — возмущаюсь я, задыхаясь. — Я готова, Гай...
— И всё же пока рано.
Он притягивает меня за бёдра ближе к себе, хватая мои ноги за ляжки и раздвигая их сильнее. Я обхватываю ими его, чтобы не разрывать контакта, чтобы оставаться ближе. Гай снимает кольца один за другим и откладывает на переднеее сиденье. Цепочка на его шее касается моей шеи.
Стёкла машины уже запотели. За ними не видно ничего, кроме мутных бликов горящих фонарных столбов вокруг нас и света из окон. Не слышно и никаких других звуков, кроме нашего дыхания и шума крови в моих ушах.