Дверь на кухню вдруг открывается. Я поворачиваю голову и вижу входящую Хизер. Мы так давно не видели её, что я могла бы и не узнать её сперва, однако пепельные волосы, яркие серые глаза и губы, накрашенные тёмно-красной помадой, сложно было бы не вспомнить.
— Хизер! — весело вопит Нейт, падая со стула.
Моника громко хохочет, наклоняясь к своему парню, а со стороны Зайда летит насмешливое: «Придурок!». Лэнс помогает Нейту встать.
Хизер обводит взглядом кухню, смотрит на меня, кивает будто в приветственном жесте, и я поражаюсь: когда это мы стали подругами.
— Привет, олухи, — усмехается она, закрывая за собой дверь, вследствие чего музыка снова бьётся уже о поверхность двери и грохочет снаружи. — Я не пропустила что-то важное?
— Пропустила, цыпа, — отвечает Зайд. — Нейт уже сделал Монике предложение. Сейчас они оба занимаются ху_нёй.
— Рада слышать... Мои поздравления, голубки. Вот небольшой презент.
Она достаёт из чёрного пакета необычную квадратную бутылку из чёрного стекла и золотистых витиеватых надписей. Коньяк или виски.
— Спасибо, Хизер, — улыбается Моника, принимая подарок с рук девушки.
Хизер кивает. На ней чёрные кожаные штаны, серая футболка с разными узорами и кожаная жилетка поверх неё. На шее висят множество звенящих цепочек. Длинные ногти на руках окрашены чёрным лаком.
— Как дела, девчонка? — спрашивает она, и я даже не сразу понимаю, что она обращается именно ко мне. — Я вижу, брак с Гаем идёт тебе на пользу. Ты уже не выглядишь как та запуганная девочка, какой я тебя запомнила.
— Да, — отвечаю я. — Многое во мне изменилось с тех пор.
— И это ведь хорошо, верно? — ухмыляется Хизер. — В противном случае ты бы не продержалась.
Я киваю, потому что согласна с ней. До сих пор крайне удивительно, что я всё ещё жива и относительно здорова.
Хизер наклоняет голову набок, с интересом меня рассматривая. Её пепельного цвета волосы с оттенком только выпавшего снега заправлены за уши, а раковины проколоты серебряными серьгами в форме маленьких ромбиков.
— Пойдём, поговорим вдали от любопытных ушей? — вдруг предлагает она, сбив меня с толку.
О чём мы с ней можем болтать наедине? О чём вообще она может захотеть со мной разговаривать?
Тем не менее почему-то я соглашаюсь, и тогда она выходит из комнаты, а я иду за ней. Мы минуем помещения одно за другим, пока не оказываемся на заднем дворе, где пьяных людей поменьше, а музыка гораздо тише. Хизер достаёт пачку сигарет, вынимает одну и предлагает мне, однако я отказываюсь.
— Знаешь, — начинает она, сжимая зубами сигарету и доставая зажигалку чёрного цвета с наклейкой с изображением челюстей, — мне казалось, что Вистан не оставит тебя просто так. Джаспер рассказывал, что ты чуть ли не привилегированный член Харкнессов. Я сильно удивилась этому. С какой стати Вистану принимать доченьку врага с распростёртыми объятьями? Неужели сама не задумывалась об этом?
— Задумывалась, — честно отзываюсь я. — Но мне было не до бесконечных размышлений о его помутнённом рассудке.
— А очень зря. Это ведь не может быть спроста. — Хизер втягивает дым в лёгкие, потом выдыхает серое облачко. — Я раньше владела серебряной картой. А теперь... — Она достаёт из кармана чёрную карту и показывает мне. — Знаешь, почему это произошло? Потому что Вистан в курсе, что я знала, где тебя прячут, но не сообщала об этом ему. В курс дела её ввёл никто иной как Джаспер Мендес, с которым ты уже знакома лично, верно? Поэтому меня понизили, в наказание. А знаешь, что я была единственной обладательницей серебряной карты и единственной представительницей женского пола среди членов Могильных карт? Работниц-женщин в Могильных картах нет, если не считать, конечно, проституток, вынужденных работать в борделях, находящихся под крылом Вистана. А всё потому, что наша значимость гораздо ниже, чем значимость мужчин, и ограничивается только нашими гениталиями.
— И зачем мне всё это знать? — спрашиваю я, и со стороны может показаться, что я ей грублю, но на самом деле это просто искреннее любопытство и попытка понять, к чему она клонит.
Хизер делает несколько зятяжек, прежде чем снова заговорить. Я терпеливо жду.
— Все думают, что Вистан дал мне серебряную карту только из-за того, что я племянница его близкого друга, но это не совсем так. Дядюшка, конечно, был моим опекуном после смерти родителей, он попросил и поручился за меня. Сказал, я очень пригожусь, ведь я – девушка. Я могу пробираться внутрь других семей совершенно незаметно и не вызывая никаких подозрений. С тех пор я выполняла сперва мелкие, затем и крупные задания и получала похвалу как от дяди, так и от Вистана. Когда количество людей, которых я убила, превысило число, удовлетворявшее Вистана, меня наградили серебряной картой и сделали одной из приближенных к нему людей. Единственную женщину среди них. Но за всё нужно чем-то платить, правда же?