Чёрный роллс-ройс приоткрывает нам двери. Я не думая хватаюсь за ручку, входя в салон в предвкушении увидеть отца, Дилана, дядю или даже маму.
Но вместо этого дверь захлопывается и автоматически запирается: я слышу характерный звук, а рядом со мной сидит незнакомый мужчина с чёрной картой в нагрудном кармане.
У меня перехватывает дыхание. Я в ужасе оборачиваюсь, но той девушки уже и след простыл. Двигаться уже поздно.
— Ну и заставила же ты нас всех напрячься, — произносит мужчина.
Я вжимаюсь в дверцу, словно смогу пройти сквозь неё и снова оказаться где-нибудь на улице. Я беспомощно бросаю взгляд на клуб, на охранника клуба, будто он может мне как-то помочь.
Какая же я идиотка!
— Не волнуйся, — продолжает мужчина и с издевательским смехом добавляет: — Теперь ты в безопасности. Правда, не в том значении этого слова, какое прилетает на ум в первую очередь… Шайло, двигай!
Безмолвный водитель послушно заводит двигатель, и машина медленно выезжает с бордюра на трассу, отдаляя от нас клуб, в котором всего несколько минут назад я была под защитой. Я не желаю вновь возвращаться в свою комнату, но жалею о том, что оказалась так наивна и глупа, чтобы не раскусить лживую стриптизёршу, решившую меня сдать. Хотя, кто знает, может быть она и не в курсе была, что всё так серьёзно.
— Ты ничего не скажешь? — ухмыляется мужчина, оглядывая меня с ног до головы. — Даже не начнёшь плакать и просить отпустить?
Я сжимаю кулаки и отвечаю:
— Не дождёшься.
— Ах, нам нравятся такие. В Могильных картах нет места женщинам, кроме малышки Хизер, но и её мы используем часто лишь в природном её предназначении… Это ты убила Юстаса? Я даже не удивлюсь этому.
Я понятия не имею, кто такой Юстас, но в голову мгновенно взбредают догадки о том, что, скорее всего, это тот мужчина, которого Гай пристрелил в торговом центре.
Я молчу, бросая взгляд на водителя, а потом на окно. Мы мчимся по трассе в неизвестном мне направлении.
— Ну и как тебе? — спрашивает мужчина, вытаскивая сигарету и приоткрывая краешек окна. — Каково быть шлюхой Кровавого принца? Ты наверняка делаешь всё для того, чтобы он тебя не тронул, да? Сосёшь ему каждую ночь? Раздвигаешь ноги везде, где он только захочет? Может, тебя трахают и остальные? Одновременно три члена в твоей наверняка тугой киске. Весело же парням!
Слова, которые я слышу, заставляют меня чувстовать себя грязной и омерзительной, хотя я и не должна была бы. Но после нескольких секунд тошнотворных позывов эти чувства вдруг испаряются. У меня стискивается челюсть, страх куда-то отступает, теперь вместо него во мне бушует ненависть, презрение и отторжение, которые я готова обрушить на своего нежеланного собеседника.
— Признавайся, в каких позах они тебя имели? — Говоря всё это, мужчина возбуждённо облизывает свои губы, а рука тянется к штанам, словно для того, чтобы подправить их. — Могу повторить, но тебе понравится гораздо больше.
Я вижу, как он сглатывает, как переводит взгляд на мои голые ноги, на линию декольте под чёрным платьем. Если он вдруг решит сейчас коснуться меня, я сделаю всё, чтобы это предотвратить. Отгрызу ему руку, если вдруг понадобится.
— Шайло, как думаешь? — обращается он к водителю.
— Вистан запретил её трогать, — сообщает в ответ тот. — Когда она окажется в поместье Харкнессов, можешь попробовать её отыметь, но сейчас мы не имеем права её касаться.
Мужчина в наигранном разочаровании поворачивается ко мне:
— Эх, жаль. Такое упустила. Я бы натянул тебя, и не раз.
Меня выворачивает наизнанку, и я обещаю самой себе это просто так не оставить. Обещаю, что если выдастся возможность его убить, я попробую это сделать. Попробую наплевать на прежние чувства касательно человеческих жизней. Как оказалось, есть на свете люди, в полной мере заслуживающие смерти.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я.
У мужчины брови ползут вверх от удивления, и при этом на губах удобно устраивается ухмылка.
— Тебе интересно узнать моё имя? — спрашивает он.
— Я просто хочу знать, какое имя будет на надгробии, чтобы затем прийти на кладбище и дать собакам обглодать твой труп.
Он облизывается, фыркает от смеха, приближается ближе. Я вижу, что у него так и чешутся руки, чтобы придушить меня на месте, но запрет от Вистана его крепко останавливает. Он — обладатель чёрной карты, а значит самый мелкий работник. Он не будет ослушаться такого человека, как Вистан — можно сказать, своего короля.
— Сомневаюсь, что тебе выдастся однажды возможность посетить кладбище. Разве что мёртвой. Живой ты там точно не будешь.