— Тут это, — заявил северянин, когда я вернулась за стол, убедившись, что Зверя накормили.
— Что? — заинтересовалась я.
— Во-первых, с тебя штрафная. — Подсказал зеленый. Я кивнула и сделала глоток из кружки.
— А во-вторых? — закинула в рот появившиеся на столе сухарики с каким-то соусом. Вкусссно, как сказали бы Хранительницы.
— Кто такие тролли и гринсип-овцы? — хором спросили ребята. Я подавилась гренкой, едва сдерживая смех. И кто меня за язык-то вечно тянет?
— Гринписовцы, — поправила я.
— Ну да, они кто? — нетерпеливо заерзал на стуле зеленый.
— Это орден такой! — запивая застрявшую в горле гренку пояснила я, что бы им было понятнее.
— Что за орден? — сверкнул глазами лесной красавец. Эх, жаль не эльф. Не тянет под описание.
— Переводится с их тайного языка, как «зеленый мир». Они борцы за права и свободу животных. Защитники окружающей среды. — Обвела притихших парней заговорщицким взглядом.
— Я о таком не слышал, — задумчиво протянул Кир. Все согласно кивнули и снова уставились на меня.
— Тайный орден! — заявила я. Ну как еще объяснить им, что в этом мире такой организации не существует. — О нем никто не знает.
— А ты как узнал? — резонно спросил северянин.
— А вот, — сделав таинственное лицо, ответила я.
— Я хочу вступить в этот орден. — Стукнул по столу кружкой зеленый.
— Не получится, — покачала я головой. — Только они сами могут пригласить кого-то в свой круг. При этом дерут бешеные деньги за вступление. Нет денег — нет членства. — Обломала я его, вспомнив, как однажды в интернете поддержала какую-то петицию и с тех пор они мне постоянно писали и звонили, предлагая перевести деньги на их счет. Тогда я поняла, что все крутится только вокруг денег. Никому там не нужны ни животные, ни окружающая среда, за редким исключением тех, кто действительно идейный. В основном же сплошная выкачка денег. Я тяжело вздохнула. Что-то в последнее время часто вспоминаю родной мир.
— А кто такие тролли? — прервал затянувшуюся паузу северянин. Я застонала.
Корпус Наблюдающих. Столь громкое название для обычной военной школы с магическим уклоном. Одним она дает право подняться, свысока смотреть на обладающих силой. Другим же становится пристанищем и средством выживания. Никогда не думал, что придется ломать голову над тем, что сможет прокормить меня в жизни. Да и зачем это наследнику Ветви? Я должен был сидеть на Пне и править своим народом. Моя семья не одно столетие занимала это место. Оно было моим по праву! Но, в этот раз Лес отвернулся от рода Вирис. Даже не так. Он отказался от меня. Как же получилось, что единственный наследник не слышит голос Леса? Никто мне на этот вопрос не ответил. Я могу различать лишь невнятный шепот. Вот все, что досталось мне в наследство от самого сильного Слышащего.
Я стал изгнанником. Отец выкинул меня из Леса, заставив искать свое место среди людей. Вот так вот просто исключил из рода сына, даже не задумавшись. В чем же тут моя вина? Почему я должен нести самое страшное наказание за то, что родился и вырос не таким, как от меня ожидали?
И вот теперь я прибыл в один из крупнейших городов Империи. Южная Корона. Для меня, что привык к свободе и чистому ветру, оказаться запертым в каменном лабиринте — наихудшее из наказаний.
— Пошли, выпьем! — хлопнул меня по плечу северянин, отвлекая от созерцания унылого и грязного пейзажа. Я скрючился. Ну, вот что у него за привычка, рукоприкладствовать?! Я же сломаюсь рано или поздно от столь сильного проявления чувств. Боюсь представить, как он обнимается. Как еще не прибил кого в порыве страсти.
Тем не менее, он оказался тем, кто смог заставить меня снова дышать. Нескончаемый оптимизм и наплевательское отношение ко всему на свете, кроме оружия. Постепенно, день за днем я заражался этими его качествами и решил начать жить заново. Лес — прошлое. Так я решил.
Зал в таверне, где мы снимали номера, оказался переполнен. Я дышал через раз, стараясь не обращать внимание на смрад. Как же люди живут в такой грязи? Да не только живут, еще и радуются. А еда — отдельная тема. Найти здесь свежие овощи — это как откопать клад.
Я давился несвежим салатом и с отвращение косился на довольного жизнью северянина. Вот уж кому все равно, на какой земле и в каких условиях росла его еда. Мясо тут даже нюхать не хотелось. С моим обонянием — одна тухлая мертвечина.
В общей какофонии звуков, словно порыв свежего ветра, зазвенел голос. Я даже вздрогнул от неожиданности. Чистая душа в таком месте?! Я развернулся, ища незнакомку в зале. То, что это девушка, сомнений не было. На этот счет мой слух еще ни разу не ошибался. Я лучше остальных умел слышать души.
— Что, тоже вдохновился речью пацана? — демонстрируя полупережеванную пищу во рту, ухмыльнулся северянин.
Я с удивлением смотрел на обладателя голоса. Это мальчик? Не может такого быть! Я снова и снова всматривался в тощего пацана и вслушивался в его голос. Неужели не зря отец вышвырнул меня из Леса?! Я не в состоянии отличить женскую душу от мужской? Я нахмурился. Хоть Лес я слышал плохо, но в людях ни разу не ошибался. Нам доступен голос души, а он не может врать. Однако передо мной, воинственно сверкая необычно-светлыми глазами, сидел парень, чья душа звенела, как девичья. Я помотал головой. Наверное, все это от местного вина. Его готовят из тухлых ягод, да еще разбавляют всякой дрянью. И не такое послышится.
Тем временем северянин, который не называл мне своего имени ни разу за год совместного путешествия, подхватил кружку с пивом и решительно направился к столу парня. Я, с отставанием в пару секунд, последовал за ним. Мне стало любопытно.
Мальчишка вдохновленно вещал о смелости, решительности и вере в собственные силы. Будто для меня речь составлял. Я усмехнулся. А может он все же — это она? Включить обаяние не стоило особого труда. Хоть мы и уступаем коширам, но на девушек действует безотказно. Я занял самую соблазнительную с моей точки зрения позу и начал поедать парня глазами. Минута, другая, а эффекта все нет. Я начал злиться сам на себя, с каждым мигом усиливая влияние. Наконец, он обратил на меня внимание, окидывая странным взглядом, будто лягушку, которую собрался препарировать. Я поежился, но преодолев сомнения, подался вперед, усиленно строя глазки. Вот уж чего не ожидал, так это такого наплевательского и неуважительного отношения! Все мои старания были высмеяны. Я медленно закипал, пытаясь успокоить себя отвратительным вином. Особенно обидно было, что меня обозвали непонятным словом. Что-то там связанное с овцами. Толи какая-то неизвестная часть их тела, толи разновидность породы.
Если уж на него не действует мое обаяние, то вызову его на спор чести! В Лесу я был лучшим, всегда выходя победителем. Хоть в чем-то я уверен. В отличие от умения слышать. А сомнений, что это парень — не осталось, не смотря на явную женскую душу. Только мужчина может меня игнорировать. Но ему удалось заслужить еще пару часов жизни объяснением о том, что вовсе не хотел меня обидеть, а наоборот причислил к тайному обществу великих защитников Леса. Раньше я упоминаний о них не встречал. К слову сказать, парень знал удивительно много интересных вещей и очень здраво рассуждал для своего, несомненно, юного возраста. Пожалуй, я не буду вызывать его на спор чести. Слишком мало в этом «мертвом» мире того, что может меня по-настоящему заинтересовать и заставить улыбнуться.
Никогда не думал, что вернусь в этот город. Столько лет прошло. Даже и не вспомнить. А город почти не изменился. Все те же толстые стены, внушающие чувство мнимой защищённости, счастливые улыбки туристов, яркие вывески торговцев. Ничто не спасет от того, что приближается. Тьма везде. В каждом доме, в каждом сердце. Она прячется в самых дальних уголках души, иногда вылезает наружу, прикрываясь различными масками. Ревность, зависть, лицемерие. Каждый в своей жизни хоть раз, но выпускал наружу черную частичку своей души. И теперь близится время, когда тьма взбунтуется, выйдет на поверхность, навечно закрепит свои маски и постепенно станет истинным лицом. Что тогда произойдет? Смогут ли люди справиться с этим? Сомневаюсь. Я единственный, кто знает правду, кто знает врага в лицо. Остальные же… Сами виноваты в том, что произойдет.