— Спасибо, — выдавила я, отводя взгляд. От моих нервных трепыханий одеяло сдалось и позволило коснуться голыми пятками холодного пола. Освобождаюсь от захвата главнюка и делаю пару шагов в сторону. — Спокойной ночи, наставник, — чуть склоняю голову, глядя на его темную и обманчиво массивную фигуру.
— И вам, стажер. — Кивает силуэт.
Я пробежала остаток коридора и, оказавшись в палате, звездочкой прыгнула на кровать, накрываясь одеялом с головой. Зубы стучат от холода остывшей простыни. Сжимаюсь в комочек и тяжело вздыхаю. Завтра новый и наверняка тяжелый день. Пора спать.
От очередного свитка с последними донесениями меня отвлекли приглушенные голоса из-за стены. Я отложил бумагу и потер уставшие глаза. Даже болеть я не имею права. Единственный плюс в моем плачевном положении — сон. Я впервые за последнее время спал больше трех часов. Непозволительная необходимость. Теперь наверстываю упущенное. Впрочем, ничего существенно важного я не пропустил. Наблюдающие все так же бесцельно носились по городу, разыскивая призрака.
Когда по коридору кто-то прошел в сторону лестницы я поднялся. Надо дойти до стажера и сказать спасибо. Ненавижу быть кому-то обязанным. Обязательства — признак несостоятельности. Только тем, кто слаб, может потребоваться помощь. Теперь я в долгу у самого отстающего и подозрительного курсанта. Еще хорошо бы узнать, зачем он брал ту книгу про артефакты. А в нынешнем положении проявлять чрезмерную жесткость — не лучший метод. Совесть у меня все же есть. Без необходимого количества доказательств припирать его к стенке не стоит.
Я, покачиваясь, направился в соседнюю палату. В целом лекари оценивали мое состояние, как удовлетворительное. Не удивительно. Царапина. Даже раной это назвать сложно. Обычный человек бы даже, пожалуй, сознания не потерял. Я же… слабости есть у всех. Мне тяжело далось расставание с небольшой прядью волос. Ощущение, будто руку отрезали. Теперь на моей голове красовался белый рубец над ухом, словно новомодная прическа с выбритой полоской на виске.
Разговор у нас не вышел. Да и о чем мы можем говорить? Я просто извинился, при этом чувствуя себя униженным. В качестве компенсации предложил ему поступить на следующий год. Отказался. Либо гордый, либо излишне самоуверен. И то и другое — признак глупости. Такому как он не выдержать испытание, будет тормозить всю команду и, в конечном итоге, в прямом смысле слова сядет остальным на шею. Но я не буду настаивать. У людей для того и есть мозг, что бы им думать. А научиться этому можно только набив шишек о острые углы суровой жизни. Пусть набивает. Моя доброта одноразовая. Больше поблажек не будет.
Я вновь уткнулся в ровные строчки писем и отчетов. Спать не хотелось. За окном наступила глубокая ночь. Изредка стучали в окно растревоженные резкими порывами ветра ветки деревьев, мерно горел карманный светляк. Уютно и спокойно. И почему я раньше так не любил больницы? Из-за призраков? Чушь. Нет их и быть не могло.
Словно в ответ на мои мысли в узкой щели приоткрытой двери что-то промелькнуло. Я до боли в глазах всматривался в полумрак освещенного ночниками коридора. Еще минут десять раздумывал, показалось или нет. Затем плюнул на все, вооружился старым тяжелым подсвечником и пошел в коридор. Надо бороться с глупыми детскими страхами. В тот раз могло и показаться, из-за усталости и не такое бывает. Но сегодня — нет. Там явно кто-то был. Вот только кто и зачем? Пугают меня или шпионят? Ничего глупее еще не встречал.
Ночники у самого пола неуверенно помигивали, намекая на свою скорую кончину. Надо бы действительно выделить денег на ремонт лазарета. С самого основания башни тут ничего не менялось. В конце коридора протяжно скрипнула дверь, в этот момент мигнул и окончательно погас один из фонарей. Я скользнул в пустую палату, притаившись за углом. Кто-то торопливо шел по коридору в мою сторону. Шаги приближались. Я выждал еще секунду и резко вышел наперерез неизвестному, зажигая светляк и держа подсвечник на изготовке. То, что с легкостью можно было принять за приведение, шарахнулось в сторону, запуталось в собственном странном одеянии и упало на пол. Я подошел ближе, вглядываясь в неизвестного. Странного вида хламидой с неровными краями подола оказалось обычное больничное одеяло. Оно сползло с головы неизвестного. Я поднес светляк ближе.
— Стажер Лайрэт? — я действительно удивился. Первое, что бросилось в глаза — это серебристые линии на лице, которые переливались в неярком свете. Красиво и в то же время еще более подозрительно. Я видел такие узоры, причем исключительно на трупах. Это яд Стального леса. Как этот мальчик там оказался? Как выжил? Ведь так листья действуют, только если не сорваны с веток, а значит, он лично бродил по проклятому лесу. Но как? Пока парень ворочался на полу, пытаясь выкрутиться из одеяла, я продолжал его разглядывать, попутно задавая вопросы, ответы на которые меня уже не особо волновали. Что-то еще, кроме ядовитых следов заставляло меня напрягаться. Совсем немного, но его лицо тоже изменилось. Я не мог понять, в чем дело. Вроде тот же тощий стажер и одновременно совсем другой человек. Сколько я не вглядывался — не мог понять. Наконец, мне надоело наблюдать за его трепыханиями в одеяле. Я резко дернул его вверх, ставя на ноги. Но он удержаться не смог и мне пришлось в очередной раз его ловить, прижимая к себе. Что же это за Наблюдающий, который даже из одеяла выпутаться не может?! А что он делать будет, если попадет в плен? Ляжет и умрет?! Скорее всего. Именно такой план действий подойдет наилучшим образом для данного стажера. Привидение. Моя фантазия безгранична. Хорошо хоть не додумался оружие взять, рассчитывал захватить неизвестного живьем. А так бы стажер сегодня имел все шансы превратиться в бестелесное существо.
Я проследил за тем, как он прошлепал по коридору до своей палаты и тоже пошел спать. Подумаю обо всем завтра. Светляк скоро потребует зарядки, не хочется остаться совсем без света.
Я провалялся в постели еще примерно полчаса. Заснуть не получалось. Из головы никак не хотел выходить этот стажер. Что же в нем не так, помимо этих узоров? Ведь есть что-то. А я понять не могу. Ощущение, будто ответ вот он, совсем рядом, а я все хожу кругом и не могу найти под самым носом. Я раздраженно откинул одеяло и сел. Мне нужно еще раз взглянуть на его него. Это точно поможет. Я сжал в руке светляк и неслышно ступая, направился в соседнюю палату.
Как оказалось не все двери в лазарете скрипят. В палату мальчишки я попал без происшествий, не выдав себя не единым шорохом. Замер на пороге, прислушиваясь. Парень крепко спал, о чем говорило его глубокое мерное дыхание. Я, затаив дыхание, подошел к кровати и включил светляк. Все то же, знакомое тощее тельце уткнулось лицом в подушку. Отросшие светлые волосы растрепались по подушке, теперь поблескивая в неярком свете. Новых мыслей мне в голову не пришло. А от того, что стою ночью над спящим человеком и разглядываю — ощущение неприятное. Будто в замочную скважину подглядываю. Я тряхнул головой и пошел прочь из чужой палаты.
Остановился в дверях, бросив последний взгляд на спящего стажера. Он, как будто почувствовал мой взгляд. Заворчал во сне и повернулся на спину, раскинув руки в стороны. Я замер. Не будь я с ним знаком, то решил бы, что это девушка. Осторожно ступая вернулся к кровати. Длинные ресницы подрагивали, губы, соблазнительно, чуть приоткрыты. Мерцает тонкая сеточка серебристых узоров на нежной гладкой коже, которая сейчас казалась светлее и тоньше, чем обычно. Сердце пропустило удар от неожиданной догадки. Я наклонился к самому его лицу, провел отчего-то дрожащими пальцами по щеке и подбородку. Отдернул руку, будто током ударило. Мысли отказывались складываться в привычный порядок, метаясь в голове. Волосы тоже зашевелились.
— Что ж, стажер Лайрэт, — усмехнулся я, — нам предстоит интересный разговор.
В кармане запищал переговорник. От неожиданности я выронил светляк из рук. Он, весело подпрыгивая на стыках плит, покатился по полу. Я вцепился в переговорник и внимательно смотрел, не проснется ли стажер. Волосы нервно задергались, стремясь залепить мне глаза. Но стажер так и не проснулся. Хорошие же нервы, особенно после всего, что происходило в последнее время.