Мануэль торжествовал: так значит, они все-таки обнаружили исчезновение самолета!
Включив мигалку и повернув руль, Мануэль остановил свой грузовик у обочины. Он выпрыгнул из грузовика и увидел, что находится совсем рядом с тем местом, где увидел Иисуса. Потом он увидел, как те двое выходят из машины. Все происходящее вдруг показалось ему немного странным. А потом Мануэль увидел пистолет.
Резким движением лысый вынул его из кобуры, прицелился и быстро выстрелил три раза подряд. Две пули попали Мануэлю в грудь, одна — в живот. Уже после того, как он упал, лысый выстрелил еще раз в его голову. Потом мужчины подтащили тело к грузовику, усадили на водительское сиденье, пристегнули ремнем безопасности и положили руки трупа на руль.
Лысый включил зажигание, освободил ручной тормоз и подошел к своему товарищу, который уже стоял у задней части кузова. Они перевернули грузовик и столкнули его в овраг. Подпрыгивая, машина полетела вниз. Долетев до дна оврага, она перевернулась и взорвалась.
3
— Дыши, живи, не умирай, возвращайся. — Кори повторяла эти слова вновь и вновь, точно они были своего рода молитвой. — Дыши, живи, не умирай, возвращайся…
Кори все повторяла и повторяла свое заклинание, просовывая руку в двойной перчатке меж ребер пациента и добираясь до его остановившегося сердца. Вокруг Кори — с других операционных столов, стоящих в коридоре каталок и лежащих в проходах носилок — слышались стоны, крики, неразборчивые мольбы. Время от времени кто-нибудь из персонала кричал, призывая к тишине. Вот уж действительно, только в травматологическом отделении можно услышать такую какофонию звуков!
— Дыши, не умирай, возвращайся! — Кориандр продолжала массировать сердце, но врач-реаниматор, управлявший аппаратом искусственного дыхания, сказал, что пора применить дефибриллятор. Молоденькая медсестра-пакистанка прижала к сердцу пациента клеммы электропроводов. Долгожданный скачок ровной линии на мониторе заставил всю бригаду вздохнуть с облегчением. Один из врачей произнес:
— Уф! Все в порядке! Бьется! Теперь можно идти.
Однако Кори возобновила массаж, все еще сомневаясь в окончательной победе. Хотя пациент дышит, не умирает, возвращается… почти… может быть…
— И сколько же ты еще собираешься этим заниматься? — поинтересовался один из коллег Кори, одетый, так же, как и она, в зеленый хирургический халат.
Кори продолжала работать. Ведь не она стреляла в этого человека. Она здесь только для того, чтобы склеить его снова, а если клей не будет держать, то вся вина ляжет именно на нее. На мониторе светились показатели пульса: тридцать шесть ударов в минуту. Но, ко всеобщему удивлению, совсем пульс не исчезал.
— Продолжайте, продолжайте, — раздался из-за спины Кори голос терапевта, который вырос как из-под земли возле носилок. — Ну и массаж, Виатт! Такой и мертвого поднимет!
Кори знала, что многие из ее коллег часто пытаются скрыть под цинизмом страх и волнение, но сама она предпочла бы более деликатный способ высказать это волнение.
— Будем надеяться, — пробормотала Кориандр, продолжая массаж. Сердце постепенно начинало биться ровнее.
Терапевт наблюдал за руками Кори из-за ее плеча.
— Вставьте инкубационную трубку, Виатт. У него кровь может пойти горлом.
— Подойдите ближе, доктор, трубка уже на месте.
— Мне очень понравилось, как вы это произнесли — «подойдите ближе», — язвительно прошептал врач в самое ухо Кориандр.
— Почему от вас пахнет костром? — поинтересовалась она, проигнорировав его последние слова.
— Потому что пришлось уехать в больницу прямо от мангала с барбекю.
Кори продолжала массировать сердце. Синяя отметка на карточке — пациент вполне мог умереть от своей стреляной раны еще до того, как его доставили в больницу. Ничего особенного. Обычное дежурство в Бруклинской больнице, Нью-Йорк, четвертого июля. Могло быть и хуже. Она ведь могла дежурить в тот день, когда какой-то сумасшедший выпустил автоматную очередь по посетителям кафе «Макдоналдс» на Атлантик-авеню. Тогда в больницу привезли одновременно двадцать семь пострадавших. Однако она могла быть сейчас в Акапулько вместе с мужем.
Разорвана почка. Возможно, задета и кишка. Пуля застряла в нижней части спины, ее входное отверстие — в нижнем левом углу брюшины. Теперь, когда пациент дышал и сердце его билось, Кори чувствовала то же, что и всегда в подобных случаях, — беспричинную злость, неуверенность и легкую тошноту.