— «Общество анонимных алкоголиков» снова в деле, — усмехнулась Грейс. — Ладно, и надеюсь, будет повеселее первого сеанса.
— Я покажу, что имею в виду.
Оливер скрестил руки на груди.
— Важный момент: старайтесь начинать каждую фразу со слова «я», — закончил японец.
— «Я» — мое самое любимое слово, — хихикнула Грейс.
— У меня вырастут крылья, я смогу летать, — сделал паузу Хиро. — Вряд ли они сумеют вырасти прямо из скелета. Скорее будет создано нечто, что заменит их. Один умный и изобретательный человек по-иному взглянет на эволюцию и предназначение человека. Он выдумает то, что позволит каждому летать. Быть может, тем человеком буду я сам. Я создам аппарат для полетов, умелый и совершенный, как крылья птиц, аппарат, ничем не похожий на груды металла, что ежедневно с трудом набирают высоту и, как камни, падают на землю.
Я буду летать.
Я брошусь прямо в небо и никогда больше не узнаю неволи. Я буду ничем не обременен, ничем не стесняем и не задержан. Я буду свободен.
Я буду летать, как ветер, свища и проносясь около неподвижных зданий. Я буду летать, как облака, медленно и неуверенно, будто опасаясь быть замеченным. Я буду летать, как звезды, твердо и ярко, обжигая ночь сияниям и давая людям надежду на исполнение желания.
Пусть у меня не будет ни власти солнца, ни томного очарования луны, ни бессмертия моря. Я и не был рожден для этого. Я был рожден для полета и свободы, и потому я буду летать.
Хиро остановился и взглянул на Оливера.
— Я больше не играю полицейского, — пробормотал тот, глядя на пол.
Грейс пыталась подбодрить его широкой улыбкой.
— Я настоящий актер, — поднял глаза Оливер. — Я могу сыграть Гамлета, Дон Кихота, Фауста и Раскольникова. Я играю, наслаждаясь мастерством перевоплощения в других людей. У всех — одна жизнь, а у меня — сколько угодно! Я отлично маскируюсь среди остальных. У меня никто не просит автографа, не тычут пальцем, не перешептываются за спиной и не пытаются тайком щелкнуть мобильным телефоном.
Я просто актер. Иногда у меня несколько ролей сразу, и я теряюсь и путаюсь в них. Иногда, наоборот, я совсем без работы. Тогда я читаю классику, запивая её хорошим красным вином, вырученным на деньги, заработанные в хорошие дни.
Я безликий и многоликий актер. Никто не вешает на меня ярлыки «злодея», «пай - мальчика» или «героя-любовника», потому что я храню в себе все эти лица, не теряя собственного.
Потому я счастлив. Иногда я ужасно доволен своей работой, а иногда зол и рассержен ролью, что мне предложили. Но я выбираю сценарии и могу отдать предпочтение тому или иному сюжету.
Я настоящий актер, и я счастлив.
Оливер закончил и взглянул на Марианну. Она едва уловимо вздрогнула и пробормотала:
— А я хотела бы оказаться дома. Вернуться к себе домой…
Она замолчала, дернулась и быстро перевела взгляд на холодильник.
— И что бы ты почувствовала при этом? — спросил Хиро.
— Я была бы очень рада. Это, наверное, глупо сейчас прозвучало. Но я, правда, была бы счастлива снова оказаться в своей не той… то есть родной квартире среди знакомых людей, в знакомой обстановке. Это ведь нормальная мечта. У меня всегда было туго с мечтами. Я хочу сказать, я была бы счастлива возвратиться домой.
— А что, другой мечты у тебя нет? — с усмешкой спросила Грейс. — Ни мира во всем мире, ни счастья всем людям? О чем ты мечтала раньше?
Марианна молчала. Она испугалась, что откровенность сделает ее слабой. Пусть лучше ничего не знают о ней. Пусть лучше опасаются и держатся подальше, чем выяснят, что она — слабое звено.
И как ее угораздило попасть в эту компанию! Сразу трое странных персонажей, только она ничем не выделяется. Так ведь не бывает!
— Сколько углов в этой комнате? — Марианна резко меняет тему разговора.
— Раз, два, три, четыре…
— И там еще, где мойка, — добавляет она.
— На что ты намекаешь? — Оливеру становится весело. — Отсюда можно вылезти нестандартным способом?
Он медленно осматривает все пять углов комнаты, двигается с места и подходит к печи. Смотрит внутрь. Тяжело вздыхает, задирает коленки вверх и пытается залезть в печь. Пыхтит, складывается вчетверо и с трудом туда проникает. Слышится шум. Оливер громко хохочет, и с грохотом, грязный, вываливается обратно.
Марианна с удовольствием смеется ему в ответ. Она идет к холодильнику, открывает дверь, по пояс забирается внутрь, щелкает полками. Они шумно падают на пол. Девушка забирается в холодильник все глубже, её ноги уже болтаются в воздухе. Она злится, и в этот момент слышится сильный скрип. Ноги Марианны начинают подниматься все выше и выше, а потом исчезают. Дверь холодильника тихонько хлопает и закрывается.