В конце лета Ули уехал домой. Кристофер, Алекс и Ребекка хотели, чтобы он остался навсегда, но он не мог. Дети плакали, когда прощались с ним возле парома в Сент-Хелиер. Отец Кристофера так крепко его обнял, что Кристофер решил, будто он пытается его задушить.
Снова начались занятия в школе. Ребекка ходила в школу для девочек, но это было почти незаметно, потому что она все равно гостила у них практически каждый день. Ее мама редко готовила, и Ребекка говорила, что все равно не может есть ее стряпню. Поэтому она стала оставаться у них на ужин. Она часто спрашивала разрешения остаться на ночь, но отец Кристофера никогда этого не позволял. Каждый вечер Кристофер провожал ее домой по дороге, над которой клонились ветви кустарников и откуда был виден домик Ребекки.
Когда они стали старше, то начали договариваться о встречах с помощью писем, написанных на их собственном языке, непонятном отцу Кристофера. Их окружали языки. К двенадцати годам Кристофер бегло говорил по-немецки и по-английски и мог понимать разговоры на французском и даже на джерсийском. Пробелы в немецком Ребекка компенсировала французским. Но их язык отличался от всех. Гунд де визне бин Львиной Гриве риф означало встречу на Львиной Гриве в четыре часа, цифра писалась по-немецки, но задом наперед. Этот язык понимали только они, а о его существовании, кроме них, знала лишь Александра. Они дали названия всем скалам и мысам и назначали там встречи: у Львиной Гривы, у Плато Бабочек или у Разъяренной Лошади. При встрече они принимались нести тарабарщину, словно их язык существовал на самом деле, и хохотали над смешными звуками и недоумевающими взглядами тех, кто в тот момент был с ними, — Александры, или Перси Говарда, или его брата Тома.
У них всегда находились товарищи для игр.
Глава 5
Наступил 1934 год. Кристоферу было пятнадцать. Когда он пришел из школы, Ребекка сидела за кухонным столом. В этом не было ничего необычного. Но на этот раз все-таки все было иначе. На левой щеке у нее виднелась огромная ссадина, и она плакала. Отец Кристофера сидел рядом с ней, с окаменевшим от мрачного гнева лицом. Кристоферу был знаком этот гнев, он чувствовал его, когда Ребекку бил отец. Он сел возле нее. Ему хотелось ее утешить. Он даже почувствовал укол зависти, что первым ее увидел отец, а не он.
— Ребекка пришла полчаса назад, — по-английски прошептал отец Кристофера. — Мы отмыли ее, но она по-прежнему очень расстроена. Почти ничего не рассказывает.
— Я больше не могу там жить, — сказала она. — Я ухожу. Я больше не могу жить с ними.
— О чем ты? — ответил Кристофер. — Ты не можешь уехать. Куда ты поедешь?
— Я не могу там жить, не с ним, не с ними. — Она уронила голову на руки.
— Погоди. Что случилось вчера вечером? С чего все началось? — спрашивал отец Кристофера, положив руку ей на затылок.
— Что он сделал на этот раз, Ребекка? — спросил Кристофер.
Она подняла голову с покрасневшими глазами. Смахнула с лица волосы и откинулась на спинку стула.
— Можно стакан воды?
— Конечно. Алекс, пожалуйста, дай ей стакан воды.
— Да, отец, — ответила Александра. Ребекка взяла стакан и сделала маленький глоток.
— Отец хочет, чтобы я ушла из школы. Чтобы нашла работу. — Она держала стакан обеими руками и снова поднесла его ко рту.
— Что сказала твоя мама? — спросил Кристофер.
— Согласилась с ним. Говорит, нам нужны деньги.
— Может, ей стоит самой подыскать работу… — заметил Кристофер.
— Она не работала с тех пор, как закрылась текстильная фабрика, — Ребекка понизила голос до шепота. — Сейчас она почти не выходит из дома.
— Она пыталась остановить отца, когда он тебя бил? — спросил Кристофер.
— Сначала да. Но он сказал, так будет лучше для меня.
— Больно? — спросила Алекс.
— Нет, я уже почти не чувствую синяков.
На несколько секунд повисло молчание. Никто не знал, что сказать.
— Красивая прическа, — заметила Алекс.
— Ее мне сделала мама, как в детстве, хотя ничего хорошего у нее не получилось. Я решила все переделать, когда услышала, что она идет в ванную, а потом раздался какой-то грохот.
— Что случилось? Она опять была пьяна?
Ребекка кивнула.
— Мне захотелось просто убежать из дома и прийти сюда или в любое другое место. Но я должна была помочь ей, хоть и не хотела этого делать. Все-таки это моя мама.
— Конечно, — ответил отец Кристофера.
Кристофер попытался вспомнить свою маму. Это было непросто.
— Как она?