Собор поражал своей божественностью. Фрески с изображением богов, купол расписан, везде серебро и золото, иконостас. Элис была совсем нерелигиозным ребёнком. Воскресную школу прогуливала, когда её отпускали без няни. Тогда эти несколько часов она проводила в лавке зельевара или в библиотеке, а уж когда приезжала погостить в Витскрип, то Клотильла Матеуш вообще предпочитала службам шахматы, в которых для решения проблем хватало одного мата.
И запах… Тонкий елей, мирра и ладан…
Алисия передёрнула плечами, словно сомневалась, что ей с её греховными мыслями и поведением можно ступать по полу храма. Она никогда не считала себя правильнее всех остальных, но что-то хорошее всё же в ней есть. Тогда почему словно каменная плита давит на грудь?
На скамейках сидели пожилые дамы. Они попеременно осеняли себя божественными знаками и кланялись в пол. Какие-то люди стояли почти у икон и слушали святого отца, что вёл службу. Элис незаметно, стараясь не стучать каблуками, приблизилась и тоже попыталась проникнуться святостью. Выходило плохо. В голову лезли мысли о своей ущербности. Всё это смело приправлялось потаёнными страхами.
Князя нигде не было. Хроносы на площади показывали начало одиннадцатого, плюс две лучины на дорогу. Что ж, у гусара есть около получаса. Но почему так тревожно? Подумав, Элис не рискнула выйти из храма. Она постояла подле икон, поставила несколько свечей за здравие, вот проклятому некромантишке аж целых три. На этот раз воспоминание о Грегори разлилось неконтролируемой яркостью, но Алисия резко пресекла сама себя. Не хватало ещё в святом месте гневаться. И так грехов не счесть.
В какой-то момент песнопения прекратились. Элис сидела на тех же лавках, что и старушки, только в отдалении, уж больно косые взгляды бросали они на неё. А потом приподняла глаза от пола и наткнулась на чёрную рясу. Святой отец стоял в двух шагах от неё.
— Дитя, пройди на исповедь, — на чистом иртанийском предложил священник, и Элис буквально уронила челюсть. Хотела еще и самообладание, но протянутая рука предостерегла.
— Конечно, святой князь… — оговорилась Алисия, медленно поднимаясь с насеста и следуя за мужчиной.
Глава 12
— Вы с ума сошли! — бросилась с обвинениями Элис, когда они скрылись в какой-то келье. Причём шёпотом, боясь нарушить хитроумный план Дмитрия. — Это святотатство. Вы что украли рясу у святого отца?
Княжеский отпрыск, со скоростью достойной опытного любовника, скидывал с себя одежду священнослужителя. Отцепил бороду и, стянув через голову нательную рубашку, выдал:
— Какие святые отцы? Побойтесь Бога! В этом месте святости меньше, чем в ближайшем борделе.
Закончив свой спич, князь повернулся лицом к Алисии, и она зашлась очередным вздохом возмущения.
— Вы… вы… — Она обличительно ткнула пальцем в мужскую грудь, как раз туда, где болтался священный крест. — Вы что ещё и святые регалии решили к рукам прибрать?
Дмитрий задумчиво посмотрел себе на живот, стянул через шею длинную цепочку, которая размерами могла сойти за ловчее лассо. Покрутил на пальце, словно примеряясь, как бы быстрее заставить подельщицу заткнуться, но простой серебряный крест решил всё за него. Неловко прорезав воздух, он слетел с руки, бухнулся куда-то в угол, а Дмитрий лишь затравленно огляделся.
— Это невероятно, — Элис закрыла глаза руками. — Вы точно будете наказаны за такие фортели.
Она прошлась по узкой комнате от стены к стене. Глядеть спокойно на обряжающегося в другую одежду князя не получалось. Он то ругался, то призывал высшие силы в свидетели своего грехопадения.
— Алиса, снимайте платье… — прервав очередной виток сетований, сказал Лиховской. Элис выкатила глаза и для убедительности вцепилась в свою одежду, почему-то на груди. — Без истерик. Нас не должны узнать…
— Нас? — задохнулась Алисия. — Нас? Нет никаких нас! Я всего лишь привезла вам крест, который вы обманом вчера всучили мне.
— Кстати, где он? — пропустив мимо ушей последнее обвинение, уточнил Дмитрий.
— На мне! — выдала Элис . — Но даже не думайте, что вы так просто втянете меня в это вот всё!
Она демонстративно обвела рукой помещение, но фееричность момента смазал какой-то комок одежды, что прилетел почти в лицо. Младшая Гордон зловеще вызверилась на имперского шпиона, а то, что князь именно им и являлся уже не тайна, и только собралась гордо развернуться, как мужчина порывисто бросил: