Когда Шарлотта прослушала несколько дисков Бернара Констана, она поняла, что делать. Как всегда, Шарлотта сказала себе: «Надо взять курс на Луну и приземлиться на вершине самого высокого дерева». Все очень просто. Если поставить себе самую высокую планку, то не окажешься в кустах. Те, кто записывал Бернара до нее, именно туда и падали, увлекая его за собой. На звуковой дорожке, понимала Шарлотта, нужен переход от металлических резких звуков к мягким и светлым. Она ввела женский голос. В успехе этого диска она ничуть не сомневалась.
Она была известна среди музыкантов как Шарлотта Свенска — Шведская Шарлотта. Для многих она стала своеобразным амулетом. Под этим именем она открыла свой сайт в Интернете, где всякий раз сообщала об успехах своих клиентов и тем самым привлекала новых музыкантов, жаждущих славы.
— Значит, вы Бернар, участвовали в Марше мира? — спрашивала Шарлотта, угощая его чашечкой кофе в гостиной.
— С этого марша началась моя, можно сказать, международная слава.
Она беззастенчиво разглядывала француза, в который раз удивляясь субтильности тамошних мужчин. Сама она была под стать Бьорну, чуть ниже ростом, но только чуть, широкая в кости — может быть, это и спасло ее при падении от самого печального исхода.
— Вот как?
— Но ведь там были американцы, англичане, финны, шведы…
— Шведы?
— Ну конечно. Жаль, мы потерялись с одним парнем, но… это другая история.
— Не хотите ли еще клюквенной? — услужливым тоном спросила Шарлотта, чувствуя, что сейчас ей кое-что откроется, если сделать щелочку пошире и заглянуть в душу этого мужчины.
— Охотно. Никогда не думал, что такой ликер может оказаться необыкновенно… увлекательным…
— Увлекающим, — поправила Шарлотта. — Так будет точнее, Бернар.
— Ох, этот мой английский. — Бернар покачал головой. — Вот и тогда тоже… Я употребил неверное слово и… — он шумно вздохнул, — расстроил отношения одной влюбленной пары.
— Правда? Как интересно… — Шарлотта подлила ликер в рюмку Бернара. — Что же это за трудное слово?
— Девушка.
Шарлотта замерла с бутылкой наперевес.
— Вы забыли, как будет по-английски «девушка»? Неужели? Это все равно что забыть слово «любовь», — хмыкнула она.
Бернар залпом выпил ликер.
— Все дело было как раз в том, что слово «любовь» вытеснило у меня из головы все остальные. — Он улыбнулся.
— О, — сказала Шарлотта и налила ему еще.
— Да. Все произошло настолько давно…
— Но вы, я думаю, не забыли…
— Нет, нет, нет. Того парня вызвала срочно сестра, а ей я сказал, что он улетел к девушке. Вы понимаете, Шарлотта, что произошло дальше?
Она кивнула.
— Догадываюсь. Вы хотели быть с ней, верно?
— Совершенно верно. Но… она все равно не захотела быть моей.
Чем дольше они говорили, тем яснее становилось Шарлотте, что речь идет о Бьорне и о… Натали Даре, как назвал ее Бернар. Американке из Калифорнии.
Бернар ничего о ней не знал, он вообще никого не встречал с тех пор, все они ушли в прошлое, как и сама юность, подвигнувшая их на тот Марш мира.
Что я могу сделать? — спрашивала себя Шарлотта после разговора с Бернаром, который улетел наутро в Париж.
Только одно: не позволить Бьорну жениться на вдове с тремя детьми.
Однажды ночью ей приснился сон, он был таким ясным и отчетливым, что его следовало лишь исполнить. А Шарлотта никогда ничего не оставляла на потом.
— Ты уезжаешь? — спросил Бьорн и не мигая уставился на Каролу. — Ты не останешься до завтра?
— Да, Бьорн. Я уезжаю.
Что-то мелькнуло в ее глазах — неясное, то, чего Бьорн не мог понять. Что это было? Торжество? Радость?
— Мы уезжаем.
Он вскинул брови.
— То есть?
— Я и дети.
— Уезжаете? Из Йокмокка?
— Да.
Карола сложила руки на груди и наблюдала за ним. Ее круглые голубые глаза казались бездонными. Крутой лоб без единой морщинки был открыт, белые волосы она собрала в строгий пучок на затылке. В ее позе, во всей фигуре было странное торжество. Или вызов?
— Но почему? — недоумевал Бьорн.
— Потому что, Бьорн, я устала.
— Уста-ала? — переспросил он, чувствуя, как его сердце начинает биться медленнее, ровнее, словно оно наконец от чего-то убежало, ему незачем больше нестись как угорелому. — От чего ты устала?
— От твоей шведской заторможенности, вот от чего. Мои дети скорее женятся, чем мы с тобой, Бьорн. Я еще достаточно молодая женщина, чтобы устроить свою личную жизнь.
Он слушал и думал, почему все женщины говорят одно и то же, смотришь ли ты фильм по телевизору, или беседуешь с реальной женщиной, с которой много лет знаком, причем близко.