— Но ты ведь поговорила с Бернаром Констаном? Он обещал помочь его вытащить из Йоккмока?
— Ты смотри, уже выговариваешь без запинки это странное название.
— У меня всегда было хорошо со скороговорками. Я мог всех переговорить. Во-дворе-трава-на-траве-дрова.
— На-дворе-трава-на-траве-дрова, — повторила с легкостью Мира. — Видишь, я тебе могу дать фору. Я говорю без тренировки.
— У тебя вообще большой жизненный запас сил и талантов, Мира. — Ронни улыбнулся. — Мне так с тобой повезло. — Он наклонился к ней и поцеловал в щеку.
— Знаешь, хотела бы я узнать, что способно наверняка вытащить Бьорна в Париж. Если судить по себе, поставить себя на его место… — Мира закрыла глаза. — Нужно ли было бы еще какое-то оправдание, или точнее повод, для того, чтобы поехать так неожиданно в другую страну? Когда есть вероятность увидеть кого-то, кого я любила?
— Ты никогда никого не любила! — Ронни вздернул подбородок. — Кроме меня.
Он пристально посмотрел на нее блестящими янтарными глазами и крепко стиснул руку Миры. Когда он отнял свою, то на белой коже Миры остались красные пятна от его пальцев.
— Ты что? — Она нарочито надула губы. — Мне больно.
— Тебе не больно, тебе приятно, — заявил он и выпил залпом коктейль. Потом поставил бокал под кресло и вытянул ноги. — Он наверняка не из числа экзальтированных людей, которых только помани, и они сорвутся с места. Ведь ему уже сорок лет. Кровь в этом возрасте леденеет.
Мира захохотала.
— Вот как? Так что же, тебе осталось всего… девятнадцать лет горячей крови? — Она скривила губы. — А как же тогда я?
— Это не обо мне. С моей кровью все в порядке. У меня прабабушка была испанка. А не хладнокровная шведка.
— Но я — наполовину шведка, ты забыл?
— Моего огня хватит на двоих, Мира. А теперь — искупаемся? — Ронни кивнул в сторону бассейна, в котором голубела вода.
— Искупаемся!
Мира вскочила и в одно движение сбросила с себя широкую блузку из белого хлопка и такую же белую юбку. Кожаные туфли-балетки полетели следом.
Через минуту они стояли на бортике совершенно нагие и смотрели с наслаждением друг на друга. Потом Ронни взял Миру за руку, она зажала двумя пальцами нос, закрыла глаза, и они прыгнули в воду.
Плавать?
О нет, вовсе нет. Заниматься любовью.
Глава шестнадцатая
Полет на воздушном шаре
— Ты хочешь сказать, что тебе страшно?
— О-ой! — закричала она, когда корзина воздушного шара накренилась. — Отойди от края, иначе мы опрокинемся!
Побелевшими пальцами Натали вцепилась в край плетеной корзины и закрыла глаза. Холодный ветер остужал разгоряченные щеки, и внезапно ей показалось, что такое с ней уже было. Точно так же бешено билось сердце, и тот же огонь пылал на щеках, правда, от безжалостного холодного ветра со снегом. Она помнит похожее ощущение полета, но то была бешеная гонка по снежной равнине… А сейчас это не просто ощущение — самый настоящий полет.
— Держись! — крикнул Бьорн, потянувшись к газовой горелке, чтобы подкрутить ее и тем самым позволить воздушному шару взмыть в облака.
— Что ты делаешь?! Мы никогда не вернемся на землю!
Он засмеялся.
— А мы и так не вернемся…
Натали открыла рот, чтобы протестовать, кричать, что они должны вернуться на землю, непременно, иначе…
—…мы и так не вернемся на ту землю, с которой улетели, — заявил Бьорн, увеличивая напор газа.
Шар немедленно отозвался и взмыл ввысь, под ними остался Париж, теперь он походил на городок из сказки братьев Гримм.
— Какая… красота, — не выдержала Натали.
Ветер подхватил ее слова, они тоже полетели над Парижем, но своим путем, отдельно от них.
— Да, — согласился Бьорн.
— Так, значит, ты умеешь управлять… воздушным шаром? — спросила она, чувствуя радость высоты, которая охватывает любого, если он даже на самолете отрывается от земли.
— Ничего сложного. — Бьорн пожал плечами, обтянутыми черной футболкой. — Вообще управлять ничем не сложно — ни яхтой, ни парусником, ни машиной.
Натали смотрела на его обветренное лицо и думала, что он говорит правду.
— Ничуть не сложнее, чем управлять собственной жизнью.
Она никак не ожидала подобной заключительной фразы, этот мужчина не казался ей похожим на тех, кто предается философским размышлениям. Те — другие, они не умеют управлять шаром, яхтой… ну разве что машиной. Натали встречала таких. Она отмахнулась от некстати пришедших воспоминаний.