Руку выкупил через служанку царского дома евангелист Лука, хорошо знавший всё это семейство: Иисус и Иоанн — довольно близкие родственники и ровесники.
Как известно, Лука описал детские годы Иисуса. Евангелие от Луки называют «Детское Евангелие». Естественно — апокриф. Лука описывает, как Иисус в малолетстве своём убивал «божьей благодатью» своих сверстников — соседских детей, как хамил своей матери — Богородице. Ну какая же церковь примет такое в свою серию «Жизнь Замечательных Людей»?
Лука увёз руку Иоанна в родную Антиохию. Через, примерно, тысячу лет она попала в Константинополь, где её периодически вынимают из ларца, разворачивают тряпочки, в которые замотаны эти косточки, и кладут на плешь очередного соискателя: «теперь патриархом будешь ты».
К третьему тысячелетию в мире будет известно о четырёх головах Иоанна, двух или трёх правых руках и одиннадцати указательных пальцах от этой десницы. При том, что канонический вариант, оказавшийся в Сербии, имеет в своём составе указательный палец, но не имеет мизинца и безымянного. Все мощи — нетленные и, безусловно, истинные. Как человек с таким набором конечностей мог проповедовать в пустыне? Наверное, только в пустыне и мог.
Ещё одна, уже чисто русская заморочка, состоит в названиях. Иоанна называют Крестителем и Предтечей, занятие, которому они с Иисусом предавались в водах Иордана — Крещением. А вот праздника такого — нет. Крещенские морозы на Руси — каждый год, а праздник называется Богоявление. Ибо «отверзлось небо, и Дух Святый нисшёл на Него в телесном виде, как голубь, и был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой Возлюбленный; в Тебе Моё благоволение!».
Надобно отметить, что и на меня лично голуби не только гадили, но и садились. Правда, Дух Святой не нисходил, и голос с небес не звучал. Может быть из-за моей спешки: я их быстро прогонял — по набору переносимых инфекционных заболеваний эти птички приближаются к крысам. О чём совершенно справедливо как-то всенародно сообщил главный санитарный врач России. А об их манере забивать стаей одного из своих и о прочих мерзких особенностях поведения, Пикассо красочно рассказывал Эренбургу, рисуя своего всемирно известного «Голубя мира».
Возвратимся же, однако, к процессу розлива. Скопировавшаяся из нетленных косточек Предтечи во вполне тленное темечко очередного Константинопольского патриарха, «благодать» самотёком продолжает изливаться по всякому подходящему случаю. Например, на головы вновь назначаемых церковных иерархов. Такая… система каскадов. Как в фонтанах Петродворца. Из патриарха — в митрополитов, из митрополитов — в епископов, из епископов — в попов и дьяконов. Далее — в народ, как в канализацию.
Причём качество самого «носителя» — «сосуда с благодатью» — особого значения не имеет. Ну, валяется он пьяный в дымину под забором, лыка не вяжет — неважно. Из него проистекает. Безотносительно к его собственной воле. Что именно проистекает во всём его жидкостном разнообразии — не суть важно, я — про «благодать». Да что священники! В Евангелии описан случай, когда из самого Иисуса без всякого согласия с его стороны проистекло чудо. Кажется — геморрой вылечился. Правдоподобно: мгновенное излечение геморроя это, безусловно, божье чудо. Сын божий тогда сразу заволновался, начал искать в толпе окружающих: кто это тут у меня «благодать» таскает на свою задницу?
Очень устойчивая система. Так всё было хорошо. И тут волынский князь Изя Блескучий со своим расколом…
А Климент Смолятич… он, конечно, человек праведный, многими достоинствами и мудростями наделён, но… Не рукоположён в Киевские митрополиты Константинопольским «накопителем благодати». Избран, назначен, но… «благодать божья» — не проистекает. По мнению греков. По нашему-то суждению — да полно её там! Аж через край хлещет!.. Раскол, однако.
6 русских иерархов избрали митрополита Киевского. И тем самым сами стали раскольниками-схизматиками. Соответственно, «божья благодать» у них внутри… — не кондиционная. «Подделка китайская».
Остальные… Мануил Смоленский несколько лет назад умер, Нифонта Новгородского в Киеве голодом уморили. Крепок был мужик. Но грёб всё под себя, под Новгород. А Русь — не только вече новгородское, которое своему архиепископу кланяется ниже, чем князю. Попал Нифонт в чехарду княжескую на киевском столе, ответил Великому Князю, как у себя, в Софии Новгородской привык разговаривать… Изя Давайдович был в тот момент — самый на Руси главный. Он даже родную кровь — братьев, родных и двоюродных, насмерть давил. Хоть и недолго Изя Великим Князем посидел, но Нифонту — хватило.