«В начале войны я потерял родных, фамилию, национальность, место и год рождения. Все это произошло в Псковской области (может быть, и не точно). Как мне помнится, зимой у печки мы стояли по росту. Я — самый маленький — Коля, затем сестренка Нюра (я ее называл, кажется, Нюней) и брат постарше — Саша. На кровати справа от нас лежала мать. Очень хотелось, чтобы мама возилась с нами, но сестра сказала, что ее тревожить нельзя, она болеет. Этого мне было не понять в мои три — три с половиной года. Я подбежал к кровати и потянул ее за рукав — вставай, мама! Но мать не шевелилась. Подбежали Нюра и Саша (имена, может, искажаю немного) и тоже не смогли разбудить: мама была мертвой. Саша побежал на завод за старшим братом Василием. Отца в эти дни не помню. Затем в доме толпились люди, и вскоре мать увезли хоронить. Я тоже просился с ними, но меня не взяли, было холодно.
Потом пришла война. Наш поселок бомбили. Отец и я спрятались в окопе, вырытом во дворе (отец, как мне помнится, был жестянщиком). После того как затихли взрывы бомб, мы выглянули из окопа (я попросил показать, как горит дом). Огонь бушевал там, где был наш дом, озаряя все вокруг. Где была сестренка и братья в это время — не помню. Затем я оказался в траншее, заполненной детьми. Отца со мной уже не было. Потом нас, детишек, эвакуировали на повозке. В память врезался один случай, когда над нами пролетал немецкий самолет. Детишки разбежались по полю, и только я с каким-то мальчонкой остался в повозке, уткнувшись в какие-то мешки.
Но самолет, к счастью, пролетел дальше. Там, впереди, был завод, на котором работал мой старший брат Василий. Помню — я сказал об этом мальчишке. В этот момент столбы огня взметнулись к небу там, где только что был виден завод.
Потом долго ехали по железной дороге, добрались до детского дома города Актюбинска. Здесь было хорошо, но я постоянно ожидал, что меня возьмет отсюда мама. Откуда мне было знать, что если человек умирает, то он никогда больше не возвращается. Конечно, мать умерла, но, возможно, живы отец, сестра, братья, возможно, откликнется няня, которая везла меня в далекий Актюбинск, и расскажет о моем прошлом. Возможно, кто-либо разыскивает меня…
Директор детского дома мне сообщила, что я прибыл по эвакуации из Савенцов в марте. 1942 года. В конце 1942 года я был усыновлен очень хорошими людьми. У нас с ними очень и очень родственные взаимоотношения (они живут в Актюбинске). Я всегда им благодарен. Но мы, все вместе, хотим отыскать моих Родных и узнать, как сложилась у них судьба. Сердца У Меня никак не может успокоиться…»
Из второго письма Николая Дмитриевича Зазодчикова. Оренбург
«…В ответ на вашу телеграмму сообщаю вам, что письмо от Иосифа Федоровича Белевцева получил. Мне казкется, что данные действительно сходятся. Иосиф Федорович пишет, что мой отец Петр Федорович Белев-Дев не вернулся с фронта, а мать умерла. Живы сейчас сестра и четыре брата (но я помню почему-то о двух или трех). Сестру звать Нюра, братьев — Саша. Вася (как я и называл их в детстве). Затем Володя и Федя. Все они, кроме Федора, уехали из этого Балаклейского Района и живут где-то в Донбассе… Если все это так, но мне хочется верить, что они действительно мои родные, то Иосиф Федорович Белевцев, откликнувшийся на передачу, мой родной дядя (брат отца). Правда, многого из того, что он написал в письме, я не помню, и это вполне понятно…
Как он пишет, на пункт отправки меня отвозил брат Василий. Если удастся найти его, это значительно ускорит подтверждение. Мне сейчас как-то трудно поверить, что через столько лет можно найти родных.
Савенцы, сахарный завод, имена братьев, сестры, смерть матери, пожар хутора — это то, что у меня в памяти осталось на всю жизнь, и это подтверждается… Как трудно ждать письма теперь… Пять дней до хутора и пять — назад…»
Во скольких письмах читала я подобные слова! Такое нетерпение проявляют многие. Десятилетиями ждет человек свидания с родными, а несколько дней, оставшиеся до встречи, всегда кажутся ему вечностью. И Николаю Заводчикову ждать было невмоготу, но зато после томительных десяти дней он получил, почти одновременно, из разных мест письма от четырех братьев и сестры. В тот же день он послал мне телеграмму:
«Москва — Оренбург
Факты подтвердились выезжаю родным братьям Николай Заводчиков».
К вечеру пришла еще одна телеграмма:
«Харьковской — Вишневое
Заводчиков Николай наш брат встреча двадцать пятого февраля. Приезжайте Устимовку Вишневое Белевцевы»
Выехать срочно я не могла, но братья писали мне так исправно, что нетрудно было представить себе последовательно всю историю семьи и атмосферу их встречи.
Из письма Василия Петровича Белевцева
«…Пишет вам Василий, который отдавал в детский дом Николая в 1942 году. Я был самым старшим, и Николая вел я семь километров пешком. И когда привел его в район, он кричал, не хотел уходить от меня. От моих брюк, за которые он вцепился, две девочки постарше оторвали его и унесли в дом. Многое он помнит, в три с половиной года, это сверхпамять человека, что ли? Позже искали его, но, кроме развалин, ничего от детдома не осталось, часть детей погибла, часть увезли в тыл, некоторых усыновили…
Через двадцать шесть лет под другой фамилией Николай вернулся к родным братьям и сестре. Мы всегда были жизнерадостны и здоровы, только сосало под ложечкой, где же Николай, жив или нет, что с ним..»
Из письма Александра Петровича Белевцева
«У нас большая радость. Нашелся наш родной брат Велевцев Николай Петрович.
24 февраля в шесть часов вечера собрались родные братья и сестра Николая. Сели за круглый стол по росту, как стояли возле печки в 1942 году 18 марта, в момент смерти родной матери… Также за столом сидели все родные и близкие. Более ста человек. Все они приняли участие, можно сказать, в историческом событии, которое произошло в маленьком заснеженном хуторе.
Мы спросили Николая: «Что тебе не хватало, ведь у тебя есть хорошие отец и мать, хорошая жена, первое счастье в доме — это дети, у тебя высокое образование…» — «Да, — радостно улыбаясь, сказал Николай, — мне не хватало только вас, родные мои. —..»
В ту суровую войну нам пришлось перенести и принять на свои плечи и холод и голод. Несмотря на трудные годы и все те шероховатости, которые мы встречали на пути, все пять братьев и одна сестра с помощью Коммунистической партии и Советского государства получили образование, специальности и в настоящее время работаем:
Александр Петрович — механизатор,
Василий Петрович — педагог,
Владимир Петрович — техник-строитель,
Федор Петрович — животновод,
Нюра Петровна — торговый работник,
Николай — старший преподаватель Оренбургского сельхозинститута.
Из шести человек — четыре коммуниста».
Из письма Федора Петровича Велевцева
«…Двадцать шесть лет мы, четверо братьев и сестра, с разных концов нашей страны съезжались на Родину к празднику и вспоминали, что нет с нами пятого брата, Коли. Все мы родились и выросли здесь, в маленьком хуторе, где работали отец и мать в колхозе, куда пришла война и хотела разрушить все живое, но любовь к Родине не выжжешь и огнем.
Когда Колю взяли из детдома Заводчиковы, они очень хорошо его воспитали и не заглушили в нем любовь к родным братьям и сестре… Братским советом мы решили, чтобы отец и мать Коли Заводчикова приняли нас в свою семью и стали нам всем отцом и матерью. Дали папе и маме телеграмму с таким содержанием: «Папа, мама, примите нас в свою семью. Саша, Вася, Володя, Федя, Нюра, Коля».
Они нам сразу ответили: «Радуемся вашей встрече, принимаем вас в кашу семью».