- Зулан, жди здесь! Держи вход открытым! - громко крикнул он напоследок и скрылся со своей ношей в глубинах хрустального храма.
Зашевелилась, зашептала и ожила, окружающая священное место безликая сила, словно почувствовав, что воин остался один. Медленно потек вниз по стенам храма черный склизкий зловещий поток, закрывая сияющие светом свободные участки. С жутким свистом атаковала сверху крылатая змея, чтобы тут же упасть на землю, попав под огненный вихрь.
Непонятный гул, обрывки чьих-то слов, фраз, мыслей противным шепотом наполнил темные окрестности.
- Жалкий урод... Шут гороховый... Бескрылая ящерица... Тупица, потерявший свое имя... Червь! Червь! Жаба болотная... Проклятый слизняк! Отбросы навозной кучи.
Шум завораживал, сбивая с мыслей и заставляя забыть о цели присутствия в этом месте. А проклятая черная тварь уже снова выползла из-за стены, подбираясь ко входу. Огненный смерч, вызванный воином, освободил занятое ею пространство. Но та не сдалась и продолжила медленные попытки вернуться на свое место с разных сторон.
- Предатель! Предатель! Предал друзей... Предал долг! Предал родину! Убийца! Ты наш... Наш... - вновь заскрипело вокруг.
Откуда-то вылезли и вылетели темные уродливые твари, образовав непрерывно движущийся хаотический ураган, в центре которого находился Салватер.
- Нарушитель клятв!
- Предатель!
- Трус! Трус!
- Обманщик! - доносилось со всех сторон.
- Ты всем приносишь одни несчастья!
- Предатель чувств, предатель чувств. И мне кусочек...
- Неправда! - вскрикнул Зулан, зажимая голову руками. - Никого я не предавал!
В ответ до него донесся жуткий хохот сотен существ, кружившихся в вакханалии хаоса.
- Убийца! Разрушитель миров!
Смерч усилил свое вращение. Какие-то черные ленты и щупальца метнулись почти в лицо. Дикие оскаленные морды толпой выглядывали из хаотической тьмы. Жуткие уродливые образы, поверженные демоны, начали мерещиться вокруг.
- Смерть! Смерть предателю! Смерть убийце!
На минуту Зулану показалось, что он совсем в другом времени и в другом месте. Демонический ураган напирал все сильней и сильней. Нужно держаться... Ради Рениуса... Ради Тарры... Ради погибающей системы Трех Миров...
- Предатель! Предатель! Убейте его! Взорвать их всех, к черту... Слабак... Слабак... Тварь дрожащая... Трус!
Вакханалия все больше набирала свой темп. В голове сплошное гудение и шум, а перед глазами - полчища демонов, рвущихся на просторы его родного мира. Уродливые оскалы... Оружие... Магия... Они приближаются.
Металлический корпус, которому прикован он цепями... Демоны собрались на торжественный пир, чтобы насладиться агонией и гибелью последнего защитника мира.
Энергия рвется через все тело, заставляя дергаться в конвульсиях. Ее нужно сдерживать, иначе рухнет все... Весь мир разорвется на множество мелких осколков...
Нужно выдержать! Не будь он...
- ...лааан! - донёсся откуда-то издалека крик, прервав неоконченную мысль и разорвав цепи внезапного видения. Молниеносной вспышкой озарило Салватера воспоминание, зачем он здесь! Огненный вихрь сорвался с места и резко прекратил дьявольский круговорот.
Тьма уже почти закрыла проход в храм. Еще немного и было бы поздно. Тогда она поглотит всех, кто попытается выйти наружу.
Изо всех оставшихся сил, направил Салватер огонь на жуткую черную массу, очищая вход. В ярком свете, исходящем из святилища, появились две фигуры.
Зулан протер глаза. Кажется, он заснул. Приснится же такое! Или это был не сон? Все казалось таким реальным, явным. Тьма и Храм...
Тот самый Храм!
Пак-Пак спал. Умиротворенная улыбка играла на его лице. Зулан поправил одеяло, потрогал лоб мальчика. Температура спала.
К уставшему за ночь другу подошел Даг. Он выспался и выглядел свежим и отдохнувшим.
- Я сменю тебя. Ты уже и так долго сидишь и клюешь носом, - прошептал он, и, взглянув на мальчика, добавил. - Теперь все должно быть хорошо...
Не обратив внимания на последние слова Одинокого Волка, Зулан доплелся до кровати и вновь погрузился в пучины глубокого сна. Но на этот раз уже без кошмаров.
Утром он проснулся от звонкого детского смеха. "Это Даг с утра с Пак-Паком возится", - подумал было он, повернувшись на другой бок. И тут же вскочил, сообразив необычность этого смеха.