— Лицом в землю! — приказывает он.
Голос спецназовца не особенно грозен, но он точным движением выворачивает мне руку, и я падаю. Правда, через мгновение в поле моего зрения появляется другой офицер, на этот раз в форме полицейского штата Делавэр. Он помогает мне подняться и подталкивает обратно, в сторону ограждения и толпы.
— Сэр, я понимаю, что вы беспокоитесь за своего ребенка, но сейчас всем следует сохранять спокойствие. Мы просим родителей собраться напротив, внутри церкви Святого Михаила. Как только станет что-нибудь известно, мы немедленно всех оповестим.
Громкий треск, похожий на выстрелы, отзывается эхом откуда-то сверху. Спецназовец молча бросается в сторону школы, а я замираю, выглядывая из-за плеча полицейского и чувствуя, как отчаянно колотится в груди сердце. Нет, судя по всему, это были все-таки не выстрелы, поскольку офицер слегка расслабился. Через его плечо я вижу, как из здания школы со стороны спортивного зала выходит еще один мужчина в форме, и даже издалека могу различить на его руках хирургические перчатки. Они все в пятнах крови.
Полицейский чувствительно толкает меня в спину, и я иду обратно на негнущихся ногах. На зеленой траве школьного двора развернулась пожарная машина с поднятой лестницей. Пожарники выезжают на дорогу, и я вижу, что поверх темно-синей униформы на них надеты пуленепробиваемые жилеты.
Шум становится невыносимым. Сотни людей одновременно кричат, ругаются, рыдают и задают вопросы. Я прикрываю одно ухо рукой и начинаю пробираться вслед за полицейским. Картину происходящего как будто разорвали, оставив неровные края. Возле школы под разными углами беспорядочно припаркованы патрульные машины. Люди беспорядочно мечутся из стороны в сторону, словно по толпе распространилась эпидемия какой-то ужасной болезни.
Меня ведут через строй матерей, одна из которых пытается схватить полицейского за рукав. Но он резко сбрасывает ее руку и подталкивает меня к входу в церковь.
— Проходите внутрь. Садитесь. Оставайтесь здесь. Вам все понятно?
Я вхожу и оглядываюсь по сторонам. Что-то заставляет меня задержать взгляд на женщине, оказавшейся рядом. Она стоит, прислонившись к стене, и ее поза кажется мне какой-то неестественно спокойной. Напряженно изогнутая спина, скрещенные ноги… Но потом я вижу ее глаза. Это глаза, лишенные всякого выражения, глаза призрака, человеческой оболочки, которую лишили нутра, но никак не живого человека. На ее щеках блестят влажные дорожки слез. Что же такого видела она, чего я пока не видел?
Церковь уже переполнена. Минуты тянутся, как часы. Сначала все сидят молча. Мы теснимся на церковных скамьях, смотрим себе под ноги, а над нами неуклонно, неумолимо, как зевок, распространяется ужас. Вот сидящая рядом женщина быстро взглядывает на меня и тут же отводит взгляд. Я ее не знаю. Я наблюдаю, как она осматривает невольных членов нашей небольшой общины (как еще назвать собравшихся?). И вдруг, стремительно поднявшись, начинает пробираться на другую сторону церкви. Она идет странной походкой, как будто переломившись пополам, словно опасаясь попасть под лопасти вертолета. И вот она уже примостилась рядом с другой женщиной, и они обнялись.
Я вижу молодого мужчину — он стоит в углу около двери. Я слегка киваю ему, и он кивает в ответ. И снова текут мучительные минуты ожидания.
Проходит время, и люди начинают общаться. Неведомо откуда появляются и начинают расползаться слухи. До меня долетают несвязные обрывки разговоров.