— Алло! Саймон, ты еще там?
— Да, я жду их здесь.
— В церкви Святого Михаила?
Я киваю, не задумываясь о том, что жена меня не видит.
— Бегу, — говорит она и отключается.
Мне необходимо двигаться. Наверное, предполагается, что мы должны сидеть на этих церковных скамейках и терпеливо ждать. Многие родители спокойно выполняют распоряжение полиции, но мне это явно не по силам. Я встаю и начинаю ходить туда-сюда по церкви, от одной стены до другой и обратно. Когда я в очередной раз оказываюсь у выхода, то, помимо своей воли, толкаю тяжелую дверь и выхожу наружу.
Меня оглушает страшный шум. Завывание сирен перемежается с резкими выкриками отдаваемых команд. Пожарная машина с лестницей все еще здесь, хотя вроде снова собирается уехать. Я кидаю взгляд в сторону полицейских, надеясь хоть что-нибудь понять, но повсюду царит хаос.
— Сэр, — слышу я откуда-то справа.
Я поворачиваюсь и вижу полицейского, направляющегося в мою сторону. Из-за сердито сдвинутых бровей он кажется очень рассерженным.
— Что происходит? — пытаюсь я прояснить ситуацию. — Когда?..
— Немедленно зайдите обратно! — приказывает он.
Я упрямо стою, где стоял, не двигаясь с места.
Полицейский хватает меня за руку. Я поворачиваюсь к нему и случайно ловлю взгляд одной из мамаш с заднего ряда. Смертельно бледная, она смотрит на меня, и в глазах ее застыли ужас и изумление. Готовность сопротивляться вдруг снова покидает меня, и я покорно даю копу увести меня внутрь церкви. Он что-то говорит, но слова не доходят до моего сознания. Увидев лица родителей, я вдруг осознаю, в какой ужас их повергли звуки внешнего мира, каких демонов я впустил, открыв дверь, какую боль всем причинил. Я отхожу от полицейского и снова сажусь на скамью. А он, неодобрительно покачивая головой, возвращается на свой пост.
Примерно через полчаса после этого инцидента в церкви появляется первый ребенок, и настроение мгновенно меняется. Похоже, мы все держали себя в руках только благодаря надежде и молитвам, но вдруг дверь распахивается и Скотти Труфант (теперь уже, наверное, просто Скотт, но я помню его семилетним мальчишкой, которого учил играть в баскетбол) входит к нам. За ним в сопровождении вооруженных автоматами спецназовцев появляется еще с полдюжины ребятишек. Я тупо рассматриваю автоматы, потому что уже понял: моих детей среди вошедших нет. Но мне же надо на что-нибудь смотреть, чтобы не начать снова метаться вдоль стен!
В церкви сейчас не протолкнуться. Отцы, в основном одетые в костюмы и галстуки, стоят рядом с женами. Родители появившихся детей, включая маму и папу Скотти, подскочили к своим отпрыскам; они вне себя от радости, обнимают, целуют их. Слезы льются рекой. И, хотя никто бы не посмел в этом признаться, их счастливые всхлипывания отзываются в наших сердцах черной завистью. Мы стоим, уставившись в пол, и обреченно ждем, когда же снова откроется дверь.
Спецназовцы поторапливают родителей и детей, выпроваживая их из церкви через ризницу. Довольно скоро двери снова распахиваются, и новая стайка ребятишек вбегает внутрь. Я пытаюсь изобразить радость за родителей, которые обнимают детей рядом со мной, но сам думаю лишь об одном: «Где же мои, где Лэйни и Джейк?»
По мере того как толпа в церкви постепенно редеет, мне становится всё хуже. Я уже не чувствую ни зависти, ни ревности, ни горечи. Эти эмоции, равно как и обозначающие их слова, потеряли всякий смысл. Время тянется бесконечно долго, пытка становится невыносимой. Кажется, я испытываю боль на клеточном уровне, и меня выворачивает наизнанку, молекула за молекулой. Я отчаянно делаю вид, что счастлив за других родителей, но сам уже не испытываю ничего, кроме боли и ужаса.
Но вот один за другим, родители на моих глазах оживают, заключают в объятия вновь обретенных детей, и ряды церковных скамеек пустеют на глазах. Сотни сократились до десятков, и оставшиеся избегают смотреть друг другу в глаза. Когда появляется следующий ребенок, я уже не свожу взгляда с двери, интуитивно понимая: случилось что-то ужасное.
Но тут в церковь влетает Рейчел. Я облегченно вздыхаю, потому что вместе с нею Лэйни! Господи! Я встаю и иду навстречу дочери и жене, судорожно обнимаю обеих, чувствуя, что снова готов их защищать, правда, от чего, до сих пор толком не знаю.
Я смотрю на свою девочку, преисполненный благодарности за то, что она жива и с ней все в порядке, и стараюсь убедить себя в том, что это не сон. Сердце снова стучит, кровь бежит по жилам, как прежде. Половина моих кошмаров растаяла: Лэйни снова со мной!