Гончаров, хотя и не совсем открыто, но высказал Девереву свое недовольство тем, что немцы не доверяли Власову и его приближенным, следили за каждым их шагом, не спешили принимать всего того, что они предлагали, а сами разрабатывали пропагандистские акции и требовали их подписания, а иногда и этого не спрашивали, выступая от их имени как им заблагорассудится.
Намеками Гончаров дал понять Девереву, что идут разговоры о создании организации, ставящей своей целью добиться большей самостоятельности в вооруженной борьбе с СССР, ориентируясь при этом на поддержку Англии и Америки, так как дни рейха сочтены.
Деверев щедро угощал Гончарова, подливал ему коньяку, настойчиво уговаривал выпить, не забывал разделить его мысли и даже прибегал к своему коронному приему — напоминал собеседнику о том, что с ним-то можно быть откровенным, а вот с другими советовал быть поосторожнее.
— Пожалуй, рано говорить о неизбежности поражения Германии, — на всякий случай заметил Деверев, опасаясь, что его беседу могли подслушивать люди фон Мейснера, да и Гончаров мог быть агентом абвера.
Собеседник не стал разубеждать Деверева. Последний доложил фон Мейснеру, что власовец в ходе выпивки показал ему «синий билет», на котором что-то было написано от руки, а под конец доверительно сказал, что считает его, Деверева, вполне подходящим для их организации, но вступить в эту организацию не предлагал. Фон Мейснер уцепился за эту мысль и тут же предложил агенту снова встретиться в Гончаровым, выяснить, каким образом «синие билеты» намереваются установить связь с англичанами или американцами, дать согласие на вступление в организацию, а в последующем, заручившись рекомендательным письмом Гончарова, встретиться с самим Власовым.
Для того чтобы поездка в резиденцию Власова, находившуюся близ Берлина, не вызвала подозрений, Девереву было дано задание настойчиво просить Гончарова составить ему протекцию для направления в школу пропагандистов в Дабендорфе.
Фон Мейснер, возглавляя отдел 1-Ц, мог и без Гончарова послать Деверева в Дабендорф, но он прокладывал своему агенту дорогу, которая не вызывала бы подозрений, а укрепляла агента в глазах власовца.
По сообщению «Ивана», Гончаров клюнул на эту удочку, поддержал намерения Деверева получить настоящий офицерский чин, а также познакомиться с людьми будущей «демократической» России, под которыми он имел в виду Власова и его окружение.
Оформление направления Гончаров брал на себя, а вот пропуск для поездки в Германию должны выдать немцы. Поскольку это совпадало с планами фон Мейснера, то особых трудностей не встретилось и в этом деле. Официально Деверев ехал в школу пропагандистов, но вместе с этим имел задание начальника отдела 1-Ц посетить Власова и выяснить его причастность к так называемым «синим билетам».
Сияющий Деверев со всеми документами явился к Гончарову и стал слезно упрашивать его написать несколько слов Власову и начальнику школы Позднякову, объясняя свою просьбу чисто личными соображениями — стремлением пробиться к офицерскому званию.
— Я боюсь затеряться в общей массе как личность, — говорил Деверев. — Это не слабость, из этого я вывожу кредо моей жизни. Я как-то увереннее себя чувствую с бумажкой в кармане, которая выделяет меня в толпе. Получить поддержку от людей будущей России — мечта, наверное, не только моя. Так что извините меня за назойливость. Мне это очень поможет. Я же буду считать себя вашим должником.
Увидев на руках у Деверева пропуск в Германию, Гончаров написал письмо Власову.
Все в том же приподнятом настроении, с двумя заклеенными конвертами Деверев предстал перед фон Мейснером и его переводчиком, то есть «Иваном». Письма были вскрыты, сфотографированы и возвращены Девереву в том же виде.
Гончаров просил в них принять Деверева и побеседовать с ним как с человеком, который может «после определенной шлифовки пригодиться в борьбе с большевиками». Фон Мейснер был несколько разочарован их содержанием, тем не менее потирал руки, воображая, какой шум поднимется во всех нацистских службах, если он, майор фон Мейснер, доложит о том, что сам Власов причастен к тайной организации «синие билеты». От одной мысли, что об этом станет известно фюреру, у него кружилась голова.
— Никому ни слова о «синих билетах», о рекомендательных письмах, о встрече с Власовым, — строго предупредил фон Мейснер агента.
— Господин майор, — встал Деверев, — слово дворянина!
Переводчика подташнивало от этих слов, но он, сдерживая себя, переводил. Уже не раз «Иван» предлагал в своих донесениях на Большую землю поступить с Деверевым как с предателем, но управление «Смерш» фронта согласия не давало. Работа по Девереву — не самое главное, что делал «Иван». Таких агентов было немало в абвере, их надо было выявлять и обезвреживать, когда они забрасывались в наш тыл. Эта задача тоже была поставлена перед «Иваном». Тем не менее он ждал удобного момента, чтобы скомпрометировать ретивого агента, а пока следовало способствовать возне с «синими билетами».